Было решено, что лучше кофе.
Наверное, это важный посетитель. Или близкий человек. Не имеет значения, что она видела его всего несколько секунд: едва уловимые и неконтролируемые жесты это выдавали. А незнакомец очень свободно держался.
Она вошла, предварительно постучав, и поставила поднос на стол. Потом расставила чашки, предложила сахар и печенье.
Всё было сделано аккуратно, вежливо и тактично. Когда она подняла глаза, чтобы спросить нужно ли что-то ещё, то наткнулась на внимательный взгляд брюнета. Нужно было как-то среагировать, и она чуть приподняла уголки губ в намёке на улыбку. Он сделал так же и поблагодарил её за кофе.
- У тебя новая секретарша, - заметил Кристиано, когда Энджел покинула их.
Себя она тоже не обделила. Её кружка с кофе уже стояла на столе и дожидалась хозяйку. Она поправила узкую юбку и села в кресло. Успела сделать всего пару глотков, как в приёмную влетел Винсент Драго – начальник службы безопасности.
- У себя? – бросил он на ходу, но ответ не дослушал.
Зачем спрашивал, если всё равно ворвался в кабинет без разрешения. Энджел шагнула следом, чтобы спросить, нужна ли чашка для Драго. Он подтвердил это. Но потом выяснилось, что чая он бы выпил охотнее, и тогда она принесла ему чай.
Когда она вышла, Драго посмотрел ей вслед и улыбнулся, собираясь что-то сказать.
- Да, мать вашу, у меня новая секретарша! – провозгласил Данте и сел на своё место. Всё это время он стоял у стола, держа руки на поясе.
Интересно, у него всегда такая суматоха или сегодня просто день такой. Правда, стоит ли удивляться после вчерашнего? Стало не по себе. Как-то тревожно. За своими переживаниями, она не придала особого значения произошедшему инциденту и не оценила его масштабы. А ведь возникшие проблемы реально серьёзные! Переживания тут же замутили душу, и Энджел вознамерилась помочь Данте всем, чем только сможет.
Погрузившись в дела, Энджел закопалась в документах, с головой уйдя в работу. В кабинете стояла тишина, её нарушал лишь монотонной гул процессора, иногда принтера и тихий шелест бумаги.
Из-за стены доносился неразборчивый гул мужских голосов. Когда послышался смех, Энджел подняла голову и усмехнулась. И это называется решать серьёзные проблемы. Хотя лучше уж так, а не как на последнем «совещании».
Дверь с громким щелчком распахнулась. На пороге стояла молодая девушка. Она была явно не из штата сотрудников компании. Об этом говорила её одежда, потому что им запрещено являться на работу в джинсах. Девушка не задержалась в приёмной. Бросив на Энджел немного удивлённый взгляд, зашла к Данте. Озадаченная Энджел не успела сказать и слова. Мало того, что девица не поздоровалась, но и ввалилась к Данте, будто так и положено. Словно её там только и ждут.
Замерев, она ждала реакции, но было тихо. Девушку не вышвырнули из приёмной, а её саму не отчитали. Стало безумно интересно, кто же эта нежданная посетительница. В груди странно кольнуло. Энджел напряжённо прислушалась. Напрасно. Из-за двери не слышалось ни звука.
- Привет, братик! Мне нужно с тобой серьёзно поговорить. Привет, Винсент, Крис!
- Лаура… - обречённым тоном протянул Данте.
Кто бы сомневался, что Лаура всегда всё делает по-своему. Разве можно надеяться на её благоразумие и понимание ситуации. Ведь у неё своя, никому не понятная, философия жизни. И надо сказать, дерьмовая философия.
Лаура не предупредила о своём визите и, глядя в недовольное лицо брата, уверилась в своей правоте. Позвони она, и он запретил бы ей приезжать, сославшись на занятость. Она знала о его проблемах, но несколько минут он может выделить. Это ему ничего не будет стоить. От него не убудет. А дружок Винсент всегда на месте. Потом разберутся со своими делами.
- Здравствуй, Лаура. Как жизнь? – Винсент принялся собирать документы со стола. Сомневался, что Лаура забежала на пять минут. Если она говорила, что у неё серьёзный разговор, то окружающим следует заранее приготовиться к долгой беседе и принять двойную дозу успокоительного. Вымотает все нервы. Он посочувствовал Данте.
Кристиано без слов покинул кабинет
- Скукотища полнейшая. – Она сгримасничала, опустив уголки губ. - Как у тебя? – Села в ближайшее кресло и закинула ногу на ногу.
- А у меня сплошное веселье. Ладно, я пойду. Если что - я на месте.
- Хорошо, - кивнул Данте. И обратился к сестре, после того, как закрылась дверь: - Ты сказала, что хочешь серьёзно поговорить. Я весь – внимание. – Данте отодвинул от себя папки с документами и сложил руки на столе, знаменуя готовность к разговору, хотя особого энтузиазма в глазах не просвечивалось, было только раздражение.
- Да. Вернее, я хотела тебя кое о чём попросить. Только выслушай меня. Это касается…
- Только давай по сути. Не надо долгих предисловий.
- Я просила выслушать меня! – обозлилась она на его бестактность.
- Лаура, сбавь тон.
- Что? Вы всегда заняты только своими проблемами! – завелась она с полоборота.
- Кто «вы»? – Данте тоже начал закипать. Сегодня ей долго стараться не пришлось.
- Все вы! Мама, папа, ты! До меня нет никому дела. Вы только и можете устраивать разборки и учить жизни.
- Не начинай снова свои истерики. Ты несёшь полную чушь, и ты это знаешь! Если тебе не хватает адреналина – пойти и стукнись головой об стену. А у меня нервы не железные. – Он даже не старался выбирать выражений и практически не сдерживал свою ярость.
- Вот. Для тебя это очередная истерика. А для меня это важно и я лишь хочу, чтобы меня выслушали!
- Так ты говори! Говори, Лаура, а не собирай всякую ерунду! Думаешь сейчас самый удобный момент? Удивлю, но совсем нет! Вообще нет! Но раз уж ты настаиваешь, давай! Отвлечёмся на твои проблемы! Это же важнее всего. Главное, чтобы в этой суете и про тебя не забыли. – Он не скрывал сарказма, хотя знал, что это раззадорит Лауру ещё больше. Но терпеть её выходки надоело. Ей и так всё спускалось с рук. Выпороть бы её как следует, чтобы на задницу не могла сесть, чтобы каждый раз вспоминала - за что. Может тогда задумается. И одумается.
- Ты меня не понимаешь.
Ну, вот. Началось. На глазах выступили слёзы. Дальше последуют долгие рыдания. Обвинения. Жалобы. Знакомо до чёртиков. Достало до невозможности. Если она надеялась вызвать, таким образом, его сочувствие или заставить его понять себя, то обманулась. Только больше разозлила, терпеть он не мог эти истерические припадки с выворачиванием душ. Чтобы объяснить что-то, не нужно устраивать представление, нужно ясно высказаться, но Лаура этого не умела. Она умела изображать недовольство и изыскивала разные средства манипуляции, пренебрегая лишь одним правильным – здравым смыслом.
- А ты сама себя понимаешь? Ты себя понимаешь? Скажи спасибо, что я тебя тогда не выловил, когда ты ребёнка бросила и смоталась в неизвестном направлении! Ты двое суток шлялась непонятно где. Знала, что матери плохо стало? Они с отцом всех на уши поставили! Морги обзвонили и больницы! А наша дорогая Лаура, оказывается, муженька проведывала. Идиотка. Я тогда не стал лезть. Боялся, что придушу тебя собственными руками, - говорил он, вернее, резал как ножом.
Она расплакалась, когда поняла, что у него искать поддержки бесполезно. Встала и подошла к окну, отвернувшись. Успокоиться она не пыталась, вытирала слёзы и хлюпала носом, прерывисто вздыхая.
Её слёзы почти не трогали. Для неё это обычно явление. Но, несмотря на это, на душе у Данте стало так же склизко и неприятно.
Он стремительно вышел и кабинета и вернулся меньше чем через минуту.
- На. – Сунул ей стакан воды и, подтащив к креслу, усадил обратно. Сделал он это без особой деликатности, и она, расплескав на себя воду, завыла ещё громче и он, чертыхнувшись, бросил ей на колени носовой платок. - Теперь рассказывай. – Сам не стал усаживаться на место. Не мог усидеть. Был заведён до отказа, того и гляди сорвётся. Тяжёлые глубокие вздохи не очень помогали успокоиться.
Лаура всхлипнула и вдохнула в лёгкие побольше воздуха.