— Не валяйте дурака! — Он выпрямился и резко отдернул руки, словно обжегся.
— А убытки? — Она принялась торговаться, поймав неуверенность на лицах солдат. — Ваш обыск повлечет за собой убытки и разорение. Только посмотрите на них. — Она кивком указала на его грязных и оборванных подчиненных. — Эти неуклюжие парни перевернут весь дом. Безобразное и безответственное разорение настроит против вас всех жителей долины. И вскоре об этом узнают и в Питсбурге, вот увидите!
Он напрягся под вопрошающими взглядами солдат, чувствуя, как его кровь и рассудок охватывает пламя, и не в состоянии придумать достойный и резкий ответ.
— Так что нужна компенсация, майор, — решила она подтолкнуть его, гадая, не является ли его молчание знаком согласия.
— Черт побери!
С этим двусмысленным восклицанием он оторвал ее от косяка и ворвался внутрь в сопровождении трех своих людей, красной от злости Уитни и побледневшей тетушки Кейт.
— Проверьте горшки с цветами! — приказал он, мрачным взглядом окинув уютную кухню и топнув по полу каблуком. — И проверьте, нет ли в полу фальшивых половиц… а также кладовую и все продукты. Чтобы ни одного мешка и сосуда не осталось непроверенным! Мы не знаем, где они хранят свой запас.
Страх в глазах тетушки Кейт превратился в настоящий ужас, когда солдаты вытащили свои длинные ножи и стали протыкать ими бочонки и прокалывать открытые мешки с картофелем и репой. Она в бешенстве бросалась от одного мешка к другому, требуя, чтобы они оставили продукты в покое или хотя бы обращались с ними осторожно. Не один раз ей пришлось ударить по грубым рукам солдат, когда они влезли в буфет с ее драгоценными фарфоровыми тарелками и стали рыться в сундуках с бельем. Они топали по комнатам, переворачивали деревянные ящики и бесцеремонно шарили между звякающими котелками и другими предметами кухонного обихода.
Все сразу остановились, когда один из солдат заявил, что он что-то нашел на буфете. Все глаза устремились на него, когда он снял оловянное блюдо, на котором виднелось нечто, покрытое золотистой корочкой.
— Черт подери! — Общее молчание нарушил сиплый голос сержанта. — Это же пирог. — При этом слове у всех мужчин рот наполнился слюной.
— Чертовски подозрительный пирог, сержант, сказал бы я. — Майор знаком приказал солдату поставить пирог на стол и раскрыл свой нож. Двумя взмахами ножа он разделил его на четыре части и, сопровождаемый жалобным стоном тетушки Кейт, поднял один кусок. Открыв свой аристократичный рот, он под злобным взглядом Уитни одним разом засунул в него целую треть. Он весь задрожал от удовольствия, а его люди, не в силах удержаться, похватали остальные куски и, как волки, напихали себе полные рты, постанывая от наслаждения.
Майор прикрыл глаза, наслаждаясь сочными вишнями и сладким сиропом. Открыв глаза, он обнаружил, что смотрит прямо на губы Уитни, напоминающие спелую вишню.
— Убытки, майор. — Она сердито скрестила на груди руки, отчего рубашка еще больше обтянула ее высокую грудь.
Подавив сильнейшее возбуждение, он проглотил последний кусок, после чего круто развернулся и направился в другую комнату, взмахом руки пригласив всех следовать за собой.
— А здесь что?
Они вторглись в содержавшуюся в безукоризненной чистоте гостиную Кейт и стали там все поднимать, переворачивать и осматривать. Тем временем майор расхаживал по комнате. Он сдернул покрывало с французской кушетки и погладил его шелковистую парчу своими утонченными руками аристократа. Затем осмотрел изящную резьбу французского письменного стола и оценил канделябр из кованого железа, свисающий с потолка.
Кейт вырвала из неуклюжих рук солдата круглую лампу из дутого стекла и свою корзинку с шитьем у другого, возмущенно взывая к майору, который остановился, отставив ногу в сторону и рассматривая Кейт так бесцеремонно, как будто она была частью меблировки комнаты.
— Кое-что в Рэпчер-Вэлли кажется мне довольно роскошным. Откуда все это взялось?
— Это принадлежит мне. — Разъяренная тетя Кейт держала себя с достоинством, прижимая к груди статуэтку из датского фарфора, вызывающим взглядом давая понять, что никто не посмеет поднять руку ни на статуэтку, ни на нее самое. — Я привезла эти вещи с собой из Аллентауна, когда умер мой муж и я приехала на запад помогать растить Уитни.
— Следовательно, именно вы несете ответственность за все прелести ее поведения, — заметил майор, как будто предъявляя обвинение в преступлении. Бросив презрительный взгляд на Уитни, он смаковал это маленькое отмщение в ответ на спектакль, который она устроила ему накануне. Вторжение в ее дом доставило ему больше удовольствия, чем он ожидал, хотя пока и не принесло результатов. Он указал на лестницу: — А там что?
Не дожидаясь их ответа, он стал подниматься наверх.
— Что вы себе позволяете?! — Уитни бросилась за ним, за ней кинулась тетя Кейт, сзади тяжело громыхал сапогами могучий сержант. Когда он проник в ее комнату, она ворвалась за ним, с горящими глазами встала посредине и закричала: — Убирайтесь отсюда!
— Это ваша комната? — С нарочитым презрением оглядев комнату, он был поражен странной смесью примитивности и изысканности. В высшей степени похоже на нее, подумал он, интригующая смесь красоты и грубости, изящества и простоты нравов. Он обогнул ее, поднимая и разглядывая разные вещи. Провел рукой по мраморному умывальнику, высокомерно откинул сапогом крышку дубового сундука. Не обращая внимания на ее молчаливое возмущение, он порылся в его содержимом и вытащил руку, подняв на пальце муслиновую сорочку.
— Отдайте! — Вся пылая, Уитни выхватила у него и прижала сорочку к груди.
— Она не может быть вашей — вы не носите белья, — поддразнил он ее низким шепотом.
— Вы удовлетвор… Вы закончили?
— Еще нет, барышня.
Он повернулся к кровати с кружевным пологом, шелковым покрывалом и пухлыми подушками. Уитни бросилась между ним и кроватью, словно пытаясь заслонить ее. В смутном освещении, которое проникало через небольшое окно, она была невероятно привлекательной, четко вырисовываясь на фоне своей неожиданно роскошной кровати. В мозгу майора мгновенно пронеслось видение ее оголенных плеч, распущенных по ним волос…
Значит, вот где она спит. Видение Уитни, спящей и теплой, пронзило его напрягшееся тело, отчего у него все сжалось внизу, а пальцы сами собой сложились в кулаки, когда он пытался обуздать себя. Странный островатый запах ее теплого дыхания невидимой спиралью поднимался к потолку низкой комнаты, словно издеваясь над его способностью самообладания, поглощая его решимость. Мягкая постель, мягкое тело…
Он здесь, в ее комнате, рядом с ней, смущенно и растерянно осознала Уитни. Последние три ночи она без сна лежала в постели, преследуемая его образом, шепотом страсти, которую он в ней пробудил. Сейчас он наяву вторгся в ее спальню… эти длинные, стройные и сильные ноги, эти широкие плечи, эти серо-голубые сверкающие глаза… Теперь ей не изгнать его из своей комнаты, мысленно застонала она, его мощное мужское присутствие неизгладимо запечатлеется в этом маленьком пространстве. Твердый взгляд, твердые мускулы…
В прозрачном сумраке они застыли около кровати, стоя почти вплотную друг к другу, вызывая приглушенные смущенные замечания со стороны двери.
Кейт Моррисон видела, как учащенно они дышат, как их тела вздрагивают от возбуждения. От них исходили волны горячей чувственности, и, коснувшись лица Кейт, они высушили выступившие у нее на глазах слезы и стиснули ей горло. В ней проснулась смутная тревога.
— Майор, здесь нигде ничего нет. — Лексоулт протиснулся мимо замерших в дверях людей.
Его слова, подобно удару молнии, разрядили напряжение, притягивающее Таунсенда и Уитни друг к другу.
Покачнувшись, майор отпрянул. Господи! Эта бестия снова поставила его в идиотское положение! Он круто повернулся и стремительно сбежал с лестницы, за ним последовали озадаченные солдаты, его противница с залитым смущенным румянцем лицом и потрясенная тетушка Кейт. Кипя от досады и раздражения, он выбежал в боковой двор, заметил будку-кладовку над ручьем и приказал ее обыскать. Ему позарез нужна была хоть одна-единственная улика, какое-то оправдание устроенного обыска.