Хорошо, я поспрашиваю людей. Поскольку мужчины сейчас в отъезде, не одной хозяйке может понадобиться помощь.
И в результате на рассвете следующего дня у лагеря появилось множество жителей поселка и всей Рэпчер-Вэлли, которые забрали с собой солдат, которые охотно согласились поработать за еду. Довольные солдаты отваливались от стола после обильного вкусного завтрака, не подозревая, что должны благодарить за это Уитни Дэниелс. А жители долины с таким же удовольствием смотрели, как растут кладки наколотых дров, как их навесы и сараи покрываются новой крышей, а во дворах появляются запасы только что собранной кукурузы, вознося про себя хвалу коммерческому чутью, свойственному Дэниелсам, которое подсказало Уитни сначала заставить людей нуждаться в пище, а потом хорошенько за нее заплатить.
Естественно, ни майор, ни лейтенант не подозревали о тайном сговоре между солдатами и местным населением. С обостренной хитростью голодных людей солдаты передавали друг дружке сообщение о возможности подкормиться с огромными предосторожностями. А поскольку майор и лейтенант постоянно возглавляли патрулирование и от голода и усталости засыпали в ту же минуту, как падали в постель, то скрывать от них правду было очень просто. И когда уставшие от работы в поле или во дворе сельчан солдаты не проявляли во время прочесывания местности особого усердия, их командиры объясняли это их вынужденным голоданием и другими лишениями… и даже не особенно сердились.
— Надеюсь, нам не придется еще раз перебираться на другое место, — заглядывая в свою кружку, сказал дядюшка Джулиус, когда над отсыревшим за ночь лесом стал подниматься смутный рассвет.
Дядюшка Баллард, сидевший по другую сторону дымящегося костра, поддержал брата энергичными кивками, а опустившаяся рядом с ним на пенек Уитни Дэниелс тоже утомленно уставилась на свою кружку. Почти всю ночь они запечатывали и перетаскивали в надежный тайник последнюю партию виски и смертельно устали. Кружка отличного виски Дэниелс должна была снять боль с утомленных мышц и согреть людей, промерзших от сырого тумана.
— Если нам удалось их перехитрить в этот раз, то сможем и дальше. Люди майора быстро теряют охоту ловить винокуров, — задумчиво сказала Уитни. — Если бы нам удалось найти способ погасить рвение самого майора…
Они немного помолчали, затем дядюшка Джулиус хлопнул себя по костлявому колену и заявил:
— Иди-ка ты домой, дочка. А я тебя провожу.
— Я иду не домой, сегодня вечером я останусь у тетушки Сары. Тетя Кейт начинает что-то подозревать. А тебе лучше не ходить, дядюшка Джулиус… у тебя и так колени болят…
— Не беспокойся за мои колени, дочка. Все знают, я выносливый, как мул.
Уитни устало улыбнулась, и вскоре они шли по лесу, сквозь поднимавшийся туман всматриваясь в знакомые места и уверенно спускаясь по склонам холмов. Когда они оказались недалеко от фермы Данберов, дядюшка Джулиус ушел, и она продолжила одна брести через лес к дороге. Засунув руки поглубже в карманы, она шла, едва передвигая ноги, но наконец впереди между деревьями мелькнул проблеск дороги. Уитни думала только о том, чтобы поскорее добраться до фермы, где она ляжет спать в одной кровати с сестренкой Чарли.
Вдруг треснула ветка, и вокруг нее раздались шум и крики. Ее схватили чьи-то грубые руки, и, узнав напавших, она стала вырываться изо всех сил.
Солдаты!
Шум борьбы, крики солдат и Уитни, которая требовала немедленно ее отпустить, перекрыл громоподобный голос с командными интонациями. Все затихли, и было слышно только учащенное дыхание участников схватки.
— Ну и ну! — В голосе майора звучало неприкрытое торжество, и с высоты своего роста он уставился на напряженную фигуру своей пленницы. — Что мы имеем…
— Немедленно отпустите меня! — На Уитни угрожающе надвинулось возникшее из тумана его мощное крупное тело. Крайняя усталость и остатки воздействия виски мешали ей сражаться с ним в полную силу. — Это… Это просто возмутительно! Напасть на молодую женщину на глазах у всех.
Когда она подняла голову, майор узнал ее, и у него в груди словно что-то взорвалось. Самогонщики, бунтари против закона, контрабандисты, даже обычные воры — в это раннее утро он ожидал встретить любого из них, но Уиски Дэниелс, растрепанную, раскрасневшуюся и вызывающую… Нет, к этой встрече он совершенно не был готов.
— Может, и молодую. — Ему удалось выдавить презрительную ухмылку, и он откинулся назад в седле, чтобы быть от нее подальше. Каждый онемевший и ноющий от долгой езды верхом мускул, каждый его нерв мгновенно ожили от одного факта ее присутствия, и он сразу встревожился. — Но не сказать, чтобы женщина. Какого дьявола вы делаете в лесу в такую рань, барышня?
— Я… проверяла капканы, — ответила она, стараясь говорить как можно убедительнее, так как это признание было отчасти правдивым. «Проверяла капканы, которые расставляли солдаты… и старалась их обойти», — сказала она себе.
— В самом деле? — Он обвел пристальным взглядом ее испачканную в земле куртку, промокшие башмаки, растрепанные волосы и испытал неожиданное облегчение при мысли, что Чарли содержится в плену в его лагере. Действуя под влиянием импульса, он обратился к своему сержанту: — Сержант Лексоулт, отведите людей в лагерь. Я сам допрошу Дэниелс, пока буду провожать ее домой.
Вскоре на узкой лесной тропе Уитни оказалась наедине с Железным майором, и сердце у нее учащенно забилось. Он крепко сжимал ее руку, а его глаза стали жесткими и холодными.
Гарнер Таунсенд обнаружил, что держит Уитни Дэниелс за руку, что его сердце бьется судорожно и часто, и понял, что совершенно потерял власть над своим рассудком. Было настоящей глупостью касаться этой девчонки: каждый раз, когда он ее касается, она наносит ему какие-нибудь увечья. Он еще крепче сжал поводья лошади и руку девушки.
— Идемте, барышня. — Он повернул ее в сторону фермы Дэниелсов.
— Нет. — Сопротивляясь ему, Уитни уперлась в землю каблуками и с силой дернула свою руку. — Я иду не домой, я проведу эту ночь у тетушки Сары.
— Черта с два! — Он круто развернул ее к себе и почувствовал исходящее от нее тепло и слабый запах виски от ее дыхания. — Вы уже провели ночь с кем-то другим, барышня. С кем же? С кем, черт побери, вы были в лесу?
— Я уже сказала! — выпалила она, возмущенная своей догадкой: он думает, что она была в лесу с каким-то парнем. Но ее возмущение тут же сменилось облегчением. Если он так думает, значит, не подозревает, что она имеет отношение к крупнейшему производству виски в Рэпчер-Вэлли. — Я проверяла капканы… одна.
— Ничуть этому не верю, — проворчал он, ощущая под своими пальцами ее теплую руку, удивительно теплую в это холодное утро, отчего у него часто заколотилось сердце.
— Мне все равно, чему вы верите, майор. — У Уитни от волнения перехватило горло, голова странно закружилась, и его глаза стали казаться сверкающими пятнами на предрассветном небе с проглядывающими в нем утренними звездами.
— Вы пили… виски. — Говоря это, он вдыхал его пары. В его представлении этот запах ассоциировался с компанией грубых мужчин, с драками и разгульными пирушками, с их чувством товарищества и вызова. От этого запаха кровь в его венах заструилась еще быстрее и мускулы судорожно сжались в ожидании. Почему-то казалось естественным, чтобы от Уиски Дэниелс исходил запах виски, поскольку она была его противником во всех смыслах. Она бросала смелый вызов его воинскому долгу и искусству, а также мужскому достоинству. И несмотря на предостережение этого последнего довода, прозвучавшего у него в голове, он притянул ее еще ближе к своему напряженному телу.
— Уж очень холодно было ночью, майор. — Уитни изо всех сил старалась держать себя в руках, не поддаваться обаянию чувственной силы, исходившей от него. Но глаза ее невольно всматривались в смелые очертания его губ, а пальцам так и хотелось погладить темные завитки на его висках. Невольно ее голос смягчился. — Глоток хорошего виски согревает кровь.
— У вас и без того достаточно горячая кровь, барышня, — пробормотал он, сдерживая невыносимое желание провести рукой по ее щеке и по прямому носику, чуть вздернутому на кончике. Черт, у нее такая нежная и гладкая кожа… прямо шелковая. Данбер прав: что еще мог мужчина делать с ней в лесу, с этой опьяняющей Уиски Дэниелс? — Кто он? — требовательно спросил он вибрирующим от желания голосом. Он ждал и вместе с тем страшился ее ответа. — Он винокур, да?