Выбрать главу

Когда мальчик пробегал мимо сарая, он вздрогнул, увидев таинственное неземное сияние, проникавшее наружу сквозь приоткрытую дверь, и с сильно бьющимся сердцем и вспотевшими ладонями нерешительно подошел поближе. Из двери доносились раскаты страшного грохота… С каждым его шагом они становились все громче и страшнее. Это рычит горный лев, приготовившийся к прыжку, подумал мальчик, или же это хищный рев самого дьявола, совершающего свои проделки под покровом ночи. Он замер, когда дьявольские звуки, хрип, казалось, затихли. Затем они снова загремели, в два раза громче, от страха мальчик закричал и бросился бежать, как испуганный кролик: он метнулся через двор и, оказавшись на дороге, что есть силы припустился домой. Его преследовал страшный шум, дьявол схватил его и оскалил свои клыки! Робби стал бешено колотить по когтям дьявола и, вырвавшись у него из лап, помчался так, как будто от этого зависела его жизнь. Некоторое время за своей спиной он еще слышал рычание дьявола и его тяжелое дыхание и шаги — клацанье его копыт! Затем чудесным образом, когда он уже молился о спасении, дьявол отказался от погони, и он полетел один через глухую ночь.

— Кто это был, Серж? — Дэн Уоллес, задыхаясь, остановился рядом с сипатым сержантом. — Ты успел его разглядеть?

— По-моему, мальчишка хозяина таверны… небось промышлял здесь мелкой кражей. — Лексоулт тоже едва дышал. Отдышавшись, он приказал: — Возвращайтесь на свое место, Уоллес, и держите ухо востро.

Кейт Моррисон проснулась во второй раз за эту ночь от стука кухонной двери. Не успела она снова заснуть, как услышала приглушенный вскрик и, окончательно проснувшись, опять села в кровати. Она сразу подумала, что в дом проникли солдаты и сейчас крадутся наверх. Подавив испуг, она бросилась через коридор в комнату Уитни и окликнула ее.

Но кровать Уитни была пустой. Кейт зажгла свечу и растерянно уставилась на неразобранную постель. Ужас охватил ее: Уитни даже не ложилась сегодня. Кейт обыскала весь дом. Уитни нигде не было. Надев ботинки и теплый халат, она побежала в сарай. Там по-прежнему оглушительно храпели и фыркали дядюшка Джулиус и дядюшка Баллард; Уитни не было и здесь. Она вернулась в кухню и трясущимися от страха руками кое-как зажгла масляную лампу.

Уитни ушла. Но она не могла быть на винокурне, ведь старики здесь. Куда она могла… Было только одно место, куда она могла тайком пойти холодной безлунной ночью. Кейт без сил опустилась на стул, чувствуя внезапную слабость и беспомощность. Ее маленькая, ее дорогая Уитни наконец уступила своей влюбленности в Железного майора. Она ушла, чтобы быть с ним.

Дверь громко скрипнула, и пригревшаяся в теплой кровати Уитни встрепенулась. Через мгновение глаза у нее широко распахнулись, а сердце подкатило к самому горлу. В дверях напряженно застыл Железный майор, почувствовав в комнате какое-то изменение. Она замерла, следя, как его темная голова повернулась в ее сторону. В темноте его глаза казались серебристыми кружками, которые притягивали ее к себе, выдергивая из летаргии сна. Уитни приподнялась, опершись на локоть, и рубашка соскользнула с ее плеча. От одного вида ее смутно темнеющего тела Таунсенда бросило в жар.

Затаив дыхание, Уитни ждала, когда он заговорит, чтобы определить его реакцию. Его молчание казалось ей невыносимо долгим, и, когда он наконец нарушил тишину, голос его прозвучал глухо и неприветливо.

— Что вы здесь делаете?

От его тона у нее все внутри задрожало и почему-то вдруг затвердели соски, а все тело под теплым одеялом покрылось гусиной кожей. Инстинктивная реакция тела была тревожной. «Но не такой уж неожиданной, — строго напомнила себе Уитни, — ты уже вот так же бесстыдно реагировала на него, и ничего, пережила это. Ты пришла сюда для того, чтобы выполнить свою миссию. Говори… — думала она. — Ты должна заставить его говорить, чтобы выиграть время».

— Я… я замерзла, — пробормотала она полуправду, чувствуя, что голос у нее еще сонный.

Таунсенд на мгновение отвел от нее глаза и обнаружил ее башмаки, стоящие рядом с его открытым ранцем, затем заметил штаны из оленьей кожи, аккуратно перекинутые через спинку стула рядом с ними.

— Если вы замерзли, барышня, — ему пришлось сглотнуть слюну, чтобы закончить свою мысль, — не нужно было снимать с себя одежду.

Железный майор поднимался к себе, чувствуя, как ноет и болит каждая его косточка. Он продрог до мозга костей и никак не мог унять мелкую дрожь, к тому же был крайне расстроен, не добившись во время рейда абсолютно никаких результатов. Но вот он переступил порог комнаты и сразу почувствовал исходящее от своей кровати уютное тепло Уитни, уже через мгновение он перестал дрожать от холода, зато по его телу пробежала дрожь страсти. Он не мог оторвать взгляда от ее светлых глаз, от ее словно светящейся в темноте кожи. Горячая кровь живительной волной прилила к его стянутой холодом коже, заставляя забыть о своей жизни, полной суровых запретов, подчиненной навязанному долгу.

— Вам не понравилось бы, если бы я испачкала вашу постель грязными башмаками, — еле слышно прошептала Уитни, так что Таунсенду пришлось нагнуться, чтобы разобрать ее слова.

Уитни видела, что, как и она, он оказался перед труднейшим выбором. Ледяное презрение или пылкая страсть одержит в нем верх? Предпочтет ли он страдания, позволив победить своим нравственным устоям, или очертя голову кинется в наслаждение, уступив своей страсти?

Он казался ей прекрасным — такой высокий, статный и стройный… И он жаждет ее, бесконечно жаждет! Уитни чувствовала, как он всей душой тянется к ней, но доводы рассудка сдерживают его.

— Я хотела… поговорить с вами.

Она пыталась оставаться спокойной, как будто ее нервов не касались язычки маленьких костров страсти, готовых разрастись во всепоглощающее пламя, как будто она не находилась в его постели полуобнаженной, ожидая, когда он… Уитни поняла, что допустила серьезную тактическую ошибку, повесив штаны рядом с башмаками! Но ей нужно было быть уверенной, что ее появление выглядит убедительным.

— Вы уверены, барышня, что хотите именно этого? — выдохнул Таунсенд, делая еще шаг вперед и чувствуя, что его руки сами собой решительно расстегивают пуговицы кителя. — Именно поговорить?

Уитни кивнула, не отводя взгляда от ловких движений его длинных сильных пальцев, глаза ее становились все огромнее по мере того, как с каждой расстегнутой пуговицей все больше обнажалось его тело. Где же дядюшка Джулиус и дядюшка Баллард? Не так уж долго им добираться сюда!

— Я не хотела, чтобы вы продолжали думать… Не хотела, чтобы вы думали… Я не… хотела… — Она не соображала, что несет, потому что в это время он снял китель и отшвырнул его в сторону. — Я… я никогда не видела вас без кителя. — Эти слова у нее вырвались совершенно непроизвольно, и она отчаянно покраснела, понимая, как это глупо и наивно. Но тут ее растерянный взгляд остановился на его широкой груди, которую облегала только тонкая полотняная рубашка. Уитни не сумела сдержать дрожь. Какой он сильный, какой…

Какая она нежная, думал Таунсенд, угадывая под одеялом округлости ее груди… и чертовски испуганная. Нужно немедленно вышвырнуть ее вон, поднять тревогу, а лучше поскорее сбежать от нее, ибо с каждой минутой ее пребывания возрастала угроза его карьере, репутации, всей его жизни. Она была воплощенным искушением, зеленоглазым орудием пыток. И могла привести его к окончательной утрате чести и к глубочайшему позору! Но он не мог заставить себя двинуться, тем более сбежать. Он ощущал на спине мурашки от дыхания грядущей катастрофы и все равно не в силах был отвести взгляд от ее смутно белеющей кожи, от задорно вздернутого носика.

Когда наконец он обрел способность двигаться, то наклонился и стащил с ног высокие сапоги.

— Что именно вам не хотелось, чтобы я о вас думал, Уиски Дэниелс? — Он выпрямился, и его возбуждение возрастало с каждым шагом, который он делал по направлению к кровати.

Его чувства настолько обострились, что с расстояния шести футов он ощутил ее характерный слабый пряный запах. Вся его кровь прилила к паху, настолько обескровив мозг, что он был не в состоянии рассуждать, не в состоянии противостоять ее искусительному притяжению.