— Его… кто? — Густой бас Байрона заставил дворецкого остановиться.
— Его жена, сэр. — Эджуотер повернулся с поднятым подбородком и небрежной усмешкой. — Во всяком случае, он назвал эту женщину миссис Таунсенд, когда раздевал ее, сэр.
— Что он делал? Разде… — Байрон поперхнулся, покраснел и нахмурился под ледяным взглядом дворецкого. — Он женился? Когда это произошло? И кто она, черт возьми? Кого он мог найти себе в жены в этих проклятых заброшенных местах в самом скопище мятежников? Господи милостивый… Он отправился туда, чтобы покончить с этим идиотским «водочным бунтом», а не для того, чтобы увиваться за девчонками и… — Он замолчал и замер, с потрясенным видом осмысливая неожиданную новость. — Женился? — Его возмущение росло с каждым словом. — Да как он посмел?! Без разрешения? Жена! Где они, черт побери?!
Оттолкнув Эджуотера и сунув ему в руку чашку с пролившимся на блюдце кофе, забыв о халате, в одной длинной ночной сорочке Байрон выбежал в широкий коридор и устремился к комнате Гарнера. Здесь он остановился и оглушительно загрохотал кулаком в тяжелую полированную дверь красного дерева.
— Гарнер Адамс Таунсенд! Я требую, чтобы ты открыл дверь! Немедленно!
Задыхаясь от гнева, он немного подождал, затем ворвался внутрь и осмотрел комнату и кровать в поисках сына и его новоявленной жены. В сером полумраке на кровати виднелась темная фигура Гарнера. Кроме него, там никого не было.
— И где же, черт возьми, твоя жена?
— Она в комнате напротив, сэр, — услужливо подсказал из коридора Эджуотер. — В Голубой комнате, сэр.
Уставившись на широкую обнаженную грудь Гарнера, Байрон зарычал от бессильной злобы:
— Черт побери! Как ты посмел сделать такое?!
Он круто повернулся и пересек коридор, весь кипя от бешенства. Стукнув три раза в дверь, Байрон снова чертыхнулся и на этот раз воспользовался ручкой, бормоча:
— Сорок процентов дома принадлежат мне…
Он остановился посредине комнаты, увидев на кровати застывшую в нерешительности Уитни. У нее светлые волосы… какие густые… Только это он и разглядел, когда она, смущенная, села, протирая глаза. Байрон шагнул ближе, пытаясь заглянуть под тяжелый балдахин, свешивающийся над кроватью. С поразительно красивого лица на него смотрели светлые глаза.
— Кто вы такая? — повелительно спросил он.
— А вы кто такой? — Уитни вызывающе подняла подбородок, уязвленная этим грубым тоном, и растерянно оглядывалась.
Где это она? В какой-то большой комнате… в роскошной кровати под балдахином. Опустив глаза, она увидела, что на ней по-прежнему ее рубашка и юбка, и ощутила на себе и штаны. Как она оказалась…
— Что вы себе позволяете, таким образом врываясь в комнату моей жены? — В комнату влетел босой Гарнер, на ходу застегивая бриджи.
— Хочу собственными глазами увидеть последствия твоего идиотского поступка. — Байрон оторвал взгляд от Уитни и вперил его в Гарнера. — Женился! Черт-те где, на самой границе! Боже милостивый!
— Да, женился, — Гарнер приблизился, — официально и должным образом.
— Полагаю, с этим браком что-то не так, иначе ты не проник бы в дом под покровом ночи, — едко заметил Байрон, интуитивно попав в точку.
— Я просто не желал и дальше ночевать на постоялых дворах. — Выдвинутый подбородок Гарнера удивительно соответствовал упрямому выражению лица старшего Таунсенда. — Предпочел поскорее добраться до дома.
— Кто она? — Байрон кивком указал на Уитни, которая спустилась с высокой кровати и оказалась в более ярком освещении. Окинув оценивающим взглядом ее юбку из грубой ткани и рубашку мужского покроя, он утвердился в своих подозрениях. — А главное, из какой она семьи?
Гарнер перехватил растерянный взгляд Уитни, и его голос стал резким, когда он повернулся к отцу.
— Уходите! — Он надвинулся на Байрона, вытесняя его в коридор. — Мы потом это обсудим… не здесь… и не сейчас.
Уитни последовала за ними к дверям, глядя на Гарнера и на мужчину, столь разительно похожего на него, что он мог быть только его отцом! Гарнер был выше отца на два-три дюйма, но у обоих были широкого размаха плечи и прямые носы с тонкими, вздрагивающими ноздрями, темно-каштановые вьющиеся волосы, светлые глаза и одинаково очерченные мужественные лица. И когда взгляд Уитни упал на распахнутый ворот ночной рубашки старика, она с удивлением увидела на его груди знакомые темные завитки волос вперемежку с седыми.
— … не мог найти время для письма или как-то иначе с вами связаться, — смущенно оправдывался Гарнер в коридоре.
— Тогда нужно было подождать… Не спешить с этими проклятыми обетами… Мог бы хоть на этот раз взять себя в руки!
— Черт возьми, что здесь происходит? — раздался из коридора чей-то низкий голос.
Из какой-то комнаты в коридор выкатил в кресле на колесиках облаченный в ночную рубашку худой старик с всклокоченной со сна седой шевелюрой и угодил прямо в середину свары. На его узком хищном лице с ястребиным носом поблескивали выцветшие серые глаза.
— Какого черта вы затеяли ссору в такую рань? Неужели человек не может спокойно дожить остаток своих лет?
— Гарнер вернулся, — сказал Байрон, быстро обернулся к старику и перекосился от боли, когда тот ударил его по голени подножкой своего кресла. — Черт возьми, вы когда-нибудь научитесь управлять этой проклятой машиной? Сколько раз я вам говорил…
— Я и сам вижу, что он дома, недоумок.
— Боже милостивый! — перекрыл их сварливые голоса тонкий девический голос. Распахнулась еще одна дверь, и в коридоре показалась очередная фигура в белом. — Да можно ли
спать при таком адском шуме? Как вы додумались устроить этот скандал как раз перед моей комнатой, хотя отлично знаете, что я сплю до одиннадцати?
В самый центр орущих друг на друга людей ворвалась девушка в тонкой рубашке из муслина и с копной темных волос. Она бесцеремонно оттолкнула в одну сторону коляску со стариком, в другую — Байрона Таунсенда и остановилась перед Гарнером, уперев руки в талию и не обращая внимания, что ее рубашка сползла, обнажив одно плечо.
— Кузен Гарнер… Вижу, вы вернулись домой из своего военного похода, — заметила она, неодобрительно взглянув на обнаженную грудь Гарнера, затем увидела Уитни и сощурила глаза.
— Возвращайся в постель, Маделайн, — приказал девушке Байрон, указывая на комнату, из которой она выбежала. — Это тебя не касается.
— Кто это? — Маделайн упрямо тряхнула темными волосами и скрестила руки на груди, отказываясь повиноваться.
— Вот именно, — поддержал ее старик в кресле, вытягивая шею, чтобы из-за Маделайн разглядеть ощетинившуюся Уитни, застывшую в дверном проеме. — Кто она, черт возьми? Ты что, застал его с этой развратной девчонкой…
— Не сомневаюсь, что это наглая охотница за деньгами, перед которой он не смог устоять. — Отец Гарнера повернулся к Уитни с угрожающим блеском в глазах. — Гарнер уверяет, что женился на ней на границе и притащил домой… под покровом ночи.
— Женился?! Женился на ней? — одновременно с недоверием вскричали старик и девушка.
— Она моя жена. — С побелевшими от гнева губами Гарнер грозно шагнул к отцу. — И мой брак — это мое дело. Он не имеет к вам никакого отношения.
— Господи, Гарнер, как же нас может не касаться то, что ты женился на какой-то шлюхе из глухих лесов! — Байрон устремил на Уитни горящий ненавистью и презрением взгляд. — По меньшей мере это унижение для всей нашей семьи… Подумать только! Взять в жены дикарку из леса, тайно…
— Я женился отнюдь не тайно! — Гарнер чувствовал ужас Уитни, и его голос сорвался от гнева. — Нас соединил узами законного брака зять моего старшего офицера, полковника Гаспара… и при этом присутствовала вся ее семья в полном составе.
— Значит, это была неприлично поспешная свадьба, — ехидно вставила Маделайн и окинула Уитни с головы до ног презрительным и злобным взглядом.
— Разумеется, неприличная! — поддержал ее Байрон, рыская по Уитни светлыми глазами, такими же, как у Гарнера.
«Неприличная»! Уитни вздрогнула, как от укола. Три пары глаз с враждебным и пренебрежительным выражением уставились на нее. Так эти рычащие от злобы аристократы и есть знаменитые Таунсенды — семья Гарнера?!