— Я люблю тебя, — выдохнула она, и от его счастливой улыбки у нее сжалось сердце. Его поцелуи стали безумными и властными, и она отвечала ему с не меньшей страстью.
— Еще раз, — попросил Гарнер, горячими губами касаясь ее нежного горла.
— Я люблю тебя. — Она задыхалась от желания, торжествуя от силы его влечения к ней. — Люблю тебя, люблю, люблю… — Он стал целовать ее соски, и тело ее пронзила спираль наслаждения, и она выгнулась навстречу ему. — Люби меня, Гарнер… прошу тебя, люби меня…
Он вслушивался в ее слова и понимал неоднозначность ее мольбы. Он знал, чего она хочет, как будто это было его собственное невыразимо отчаянное желание. Она просила его любить ее и имела в виду не только слияние их тел. Она хотела того же, чего и он; определенность этого потрясла его. Гарнер сознавал, что только он мог ей это дать. Он приподнялся, всматриваясь в ее сияющие изумрудные глаза, словно впитывая в себя все ее существо.
— Я люблю тебя, моя маленькая горячая Уиски. — Он погладил ее щеку и просунул руку под спутанные волосы, чтобы приподнять ее голову. — Ты… ты мое сердце.
Уитни замерла. Напряженность его лица говорила о сдерживаемом затаенном желании, о желании любить и быть любимым. В ней вспыхнула радость, которая затмевала все, кроме осознания того, что он ее любит!
— Я — твое сердце? — Она слегка отстранила его, чтобы заглянуть ему в лицо. — Я опозорила тебя, ворвалась в твою семью, не знаю, как следует распоряжаться твоими деньгами… и ты все равно любишь меня?
— Да!
— Ты вынужден был жениться на мне и торговаться, чтобы заманить меня в постель. Кроме тревог, я ничего не принесла ни тебе, ни твоему дому, ни твоей семье… и ты все равно любишь меня?
Он кивнул и лукаво усмехнулся:
— Неужели в это так трудно поверить? Ты ведь только что заявила, что любишь жадного, непорядочного и надменного типа, который вожделел тебя с первого же взгляда. Почему же ты думаешь, что я не способен полюбить упрямую, дерзкую, коварную девушку, которая воспользовалась моим необузданным желанием к ней?
У нее глаза округлились, когда он так охарактеризовал их любовь, и он со смехом прижал ее к себе.
— Да… Наверное, я бываю очень упрямой, — призналась она, губами касаясь его груди.
— Решительной. — Он слегка улыбнулся.
— Но я не хотела быть наглой и дерзкой.
— Просто правдивой. — Он улыбнулся еще шире.
— И вовсе не хотела вмешиваться…
— Только помочь, — закончил он за нее с широкой улыбкой, такой она еще не видела. И почувствовал, что Уитни кивнула.
Неожиданно Гарнер все понял. Это его любовь преображала все ее недостатки в добродетели. Судьба, ведомая непостижимой мудростью любви, соединила восхитительные недостатки Уитни с его слабостями, чтобы придать ему силы и поддержать. И по какому-то сказочному совпадению, казалось, она так же думала о нем. Он повернул к себе ее лицо, возвращая ей восхищенный взгляд.
— Ты нужна мне, Уитни. Господи, как мне нужны твое тепло и радость. С тобой я впервые осознаю себя живым, не раздираемым сомнениями. Я так тебя люблю…
С бесконечной нежностью он нагнулся и поцеловал ее. Когда он поднял голову, она лежала не шевелясь, прислушиваясь к тихим голосам в самой глубине своего сердца. Он коснулся ее щеки, и она снова вернулась к нему.
— Покажи мне… — потребовала она со страстью. — Покажи, как ты меня любишь.
Она обняла его спину и обвила ногами его тело, притягивая к себе, к своему горячему от желания телу. Захваченный потоком ее взрывной чувственной радости, он приник к ее рту.
Их тела соединились, и вскоре они с восторгом и упоением уже поднимались по восходящей спирали наслаждения. И с горячим сиянием столкнувшихся звезд они прорвали границы земного существования и достигли высшего наслаждения от соединения. Они еще долго парили, не ощущая своего веса, омытые роскошными волнами глубочайшего спокойствия и удовлетворения.
— Гарнер… — Уитни потерлась щекой о его руку. — Он действительно это сделает, как ты думаешь?
— Кто и что? — пробормотал Гарнер, поднимая на нее сонный взгляд.
— Твой отец. Он может помешать тебе стать главой компании?
Последовала долгая пауза, во время которой он окончательно проснулся и обдумал ее вопрос.
— Одному ему этого не сделать. Он должен заручиться поддержкой Маделайн и Эзры. Тогда у него будет шестьдесят процентов.
Он замолчал и только сейчас осознал, насколько все это потеряло для него значение. Карьерные вопросы его жизни были вытеснены любовью. Удивительно теплое чувство охватило его, и он обнял Уитни. Впервые он понял, что перспектива со временем стать таким же сухим и властным дельцом, какими были все прежние Таунсенды, пойти по их стопам и ограничить свою жизнь их узкими и жесткими рамками, ему уже не угрожает. Он понял, что может прожить более достойную и радостную жизнь. И этим новым, светлым взглядом он обязан очаровательной маленькой Далиле, которая лежит в его объятиях.
Шестьдесят процентов! Они нужны Гарнеру, и он их заслуживает. И поскольку он может лишиться возможности возглавлять компанию Таунсендов из-за нее, то она и должна вернуть ему эту возможность. С этим решением в душе Уитни уютно прижалась к теплому боку Гарнера и погрузилась в сладкий сон.
Солнце уже зашло, когда Гарнер моргнул, перевернулся на живот и еще крепче сжал веки, отказываясь откликаться на нежный настойчивый зов Уитни встать и переодеться к ужину. Он решительно не желал выбираться из теплой постели ради каких-то приличий. Уитни стояла в одной рубашке, ожидая, когда он встанет, и наконец в ее глазах зажегся коварный огонек. Она сняла рубашку и медленно стянула с него одеяло.
Гарнеру потребовались все силы, чтобы лежать тихо, когда она коснулась его своим прохладным гладким телом и, судя по всему, уселась рядом и нагнулась к его спине.
— О Господи, Уитни! Ты хочешь меня укусить? — Он весь сжался от страха. Она нашла особое местечко на его спине, поближе к правому боку.
— М-м-м… — Уитни еще раз легко куснула его. Гарнер дернулся и изогнулся, вцепившись в простыни. Ее смех, чуть хрипловатый и коварный, подготовил его к третьему укусу, который так его возбудил.
Он почувствовал, что совершенно проснулся, попытался перевернуться, но Уитни прижала его к кровати и начала нежно покусывать его спину вверх до шеи. Гарнер прикрыл глаза от удовольствия.
— Если… — проговорил он сквозь стиснутые зубы, извиваясь и напрягаясь от все большего возбуждения, — если ты решила это сделать… тогда прошу тебя оставлять следы укусов только в местах, где их не увидит мой камердинер.
Лицо Уитни опять осветилось разрушительной улыбкой Далилы.
— Может, тебе стоит сделать камердинером Бенсона? Уж он-то точно ничего не заметит. — Она уже покусывала мочки его ушей и мурлыкала.
— Бенсон. Что ж… я об этом подумаю, — проговорил Гарнер, делая вид, что сдается, но быстро перевернулся, схватил ее за руки и притянул на постель. В следующее мгновение она уже лежала под ним, отчаянно пытаясь вырваться. — Но сначала… Мне нужно свести с вами счеты, милая барышня. У вас есть привычка вонзать в меня зубки, а я уже предупреждал, что когда-нибудь вам придется за это поплатиться. — Он развел в стороны ее руки и прижал их к кровати. — И этот час настал!
— Нет… Гарнер! — Уитни начала вырываться, глаза ее стали огромными, когда он обнажил зубы и угрожающе зарычал. — Нет… правда… Ой!
Он приблизил зубы к ее оголенному плечу, затем слегка стиснул их в сочном местечке. Уитни беспомощно пыталась вырваться, и глаза ее округлились еще больше, когда она увидела, куда он нацелился дальше.
— Не надо, Гарнер… Ой! О!
Он покусывал ее, начав с грудей, затем двинулся к внутренней стороне предплечий, к нежному изгибу талии и плоскому животу, разжигая в ней страсть и не обращая внимания на ее мольбы. Он покусывал ее бедра и сзади под коленями, затем, последний раз куснув ее чуть ниже золотистой поросли в развилке бедер, он улегся на ее мягкое податливое тело. От желания у нее стиснуло горло, и она смогла только простонать.
— Вот тебе наказание за твой укус, — с деланной суровостью проворчал Гарнер, и Уитни распахнула глаза: