Сидеть в ее комнате, кроме как на постели, было не на чем, но бренди, который она мне налила, был вполне приличным, и у нее нашлись две кружки из моржового клыка. Я порадовалась, что девушка предложила поговорить в ее комнате, а не в моей. Ее гостеприимство меня удивило. Сплетни на косе Гортан распространялись со скоростью цунами, так что цирказеанка уже наверняка знала, зачем я явилась в Гортанскую Пристань, и я думала, что она окажется такой же недотрогой, как ее надутый дружок, однако, протягивая мне кружку, она улыбалась. (Я сразу же насторожилась: не отравлен ли бренди, и поменяла местами кружки, когда девушка на мгновение отвернулась. Я никогда не забывала проявить подозрительность; благодаря этому-то я и оставалась в живых.)
– Ну, так что? – спросила цирказеанка, усаживаясь напротив меня и протягивая руку за кружкой. – Чего ты хочешь?
– Я хочу знать, что случилось с рабыней-цирказеанкой, которую везли из Лема на том же корабле, на котором прибыла сюда ты. – Мне показалось, что с этой штучкой лучше говорить прямо.
– Можешь ли ты назвать мне хоть одну причину, почему я должна тебе это сообщить?
– Так ты знаешь?
– Может быть.
– Я хочу выкупить эту рабыню.
– Мы слышали, что ты сводница и хочешь купить ее для борделя.
– Я и в самом деле кое-кому так говорила. Нужно же было придумать правдоподобную историю.
– А какова настоящая причина?
– Ее отец пообещал мне две тысячи сету за то, чтобы я вернула ее домой. – Если заменить слова «ее отец» на «хранители», то сказанное мной было бы правдой.
– Ах… Значит, тебе известно, кто она такая. – Цирказеанка отхлебнула из своей кружки.
– Конечно.
– Девушка, о которой ты говоришь, не хочет возвращаться домой. Она на свободе и в безопасности и собирается сохранить и то, и другое, так что можешь распрощаться со своими двумя тысячами сету.
– Она совершенно неопытна. Долго ли ей удастся оставаться на свободе без защиты?
– Защиту она имеет. И то, что ждет ее, если она вернется, гораздо хуже ее теперешней жизни. – Цирказеанка снова отпила бренди – без какого-либо вреда для себя, конечно, – отравительницей она вовсе не была. – Деву Замка хотят выдать замуж за властителя Брета, – продолжала она, – толстого любителя мальчиков, который вдвое ее старше.
– Ну и что? – равнодушно протянула я. – Мне говорили, что подобные союзы иногда бывают необходимы. Брак между царствующими династиями разных островов приносит определенные выгоды: политический союз, сулящие доход торговые договоры. Если наследница престола выбирает себе супруга из жителей собственного острова, это часто ведет к распрям между знатными семьями. Так что Деве Замка следует выйти за властителя Брета. Таково наказание, связанное с ее происхождением; но и компенсацию она получит достаточную. На лице цирказеанки не дрогнул ни один мускул, но выражение ее глаз изменилось. Радужки превратились в диски из стали. Уже не в первый раз мне пришлось пересмотреть свое мнение о ней: ее внешняя мягкость скрывала твердую волю, о чем я раньше не догадывалась. Цирказеанка резко сказала:
– Разве двойной стандарт не смущает тебя? Именно тебя? Почему правителям островов позволено ставить себя выше законов о браке?
Я пожала плечами:
– Так было всегда. – И все-таки я не могла не подумать о своей матери: страсть, насилие или просто невежество заставили ее родить полукровку, а потом бросить свое дитя, чтобы избежать наказания, которое ожидало ее, если бы кто-нибудь узнал о ее преступлении. Я с горечью коснулась мочки уха, лишенной татуировки. Никто не лишил бы гражданства ребенка правителя из-за того, что он оказался полукровкой. Никто не гнал бы его с острова на остров…
Я подумала о сир-силве Датрике. Он и другие хранители помогали власть имущим нарушать законы о браке, одновременно преследуя за то же самое простых людей вроде моих родителей. Вроде меня. На мгновение я снова стала тринадцатилетней девчонкой, распростертой на столе в Хирургическом зале в Ступице… знающей, что со мной собираются сделать… знающей, но по-настоящему ничего еще не понявшей… Только потом… Выродки, ах, что за выродки!
Но думать об этом я не хотела. Мое будущее зависело от благоволения хранителей.
– Разве не хранителей следует винить в этом предполагаемом браке? – неожиданно сказала цирказеанка, словно подслушав мои мысли.
Я притворилась, будто ни о чем не догадываюсь.
– Какое отношение имеют к этому хранители?
– Есть ли на Средних островах хоть что-нибудь, во что хранители не вмешивались бы? Царствующие семьи Цирказе и Брета правят только потому, что их поддерживают хранители. Хранителям нравятся диктаторы: ими легко манипулировать, и они держат в узде простой народ. Хранители нацелились на объединение Средних островов под своим влиянием, и все должны склониться перед ними, потому что в их руках сила – силв-магия. Они твердят нам, что без их защиты мы все станем жертвами злых колдунов. И марионетки вроде суверена Цирказе и властителя Брета пляшут под их дудку, отчасти потому, что верят в опасность, но главным образом потому, что очень хорошо знают, чьим соусом сдабривается их рыба. Хранители купили их с потрохами, как купили и всех на Средних островах. Мы стали так зависимы от них, что уже не способны держаться на ногах самостоятельно… А тем временем невинные жертвы вроде Лиссал – Девы Замка – попадают в эти жернова. Никому нет до них дела, и меньше всего таким, как ты. – Цирказеанка с горечью посмотрела на меня. – Тебя интересуют только твои две тысячи сету.