– Да, сирсилв… но ведь это же… это же по крайней мере десять миль!
– А у нас имеются тысячи силвов! Даже не учитывая тех агентов, кто находится в порту и на кораблях… Да я сказал бы, что в Ступице достаточно умелых силвов, не так ли, Сатерби?
– Как тебе угодно, сирсилв… – Тогда отправляйся и все организуй. – Датрик снова переключил внимание на меня. Гилфитера он попрежнему не замечал. – Может быть, нам еще удастся обратить это безобразие себе на пользу, хоть твоей заслуги в том и нет, Эларн. Если прилив действительно окажется высоким, мы сможем убедить доверчивых людей в том, что именно моя предусмотрительность и организация магической защиты спасли город от катастрофы.
Мы с Гилфитером переглянулись. Мы оба помнили волну, поднимающуюся из темноты, а ведь то был еще не КорольКит. Луны и солнце еще не объединили силы, когда формировался тот прилив. То, что предстояло, должно было оказаться еще разрушительнее…
– Никакая магическая защита не остановит такую волну, сирсилв, – тихо сказал Гилфитер. – Ты только погубишь своих силвов – и себя.
Датрик посмотрел на него, как на песчаного клеща.
– Кто ты такой, чтобы говорить мне, что я могу и чего не могу делать?
– Я не говорю тебе, что ты можешь делать, – просто показываю, что случится, если ты это сделаешь. А я? Я тот человек, который убил Мортреда Безумного.
Театральные эффекты были не в духе Гилфитера, но это был красивый спектакль. Впрочем, если он рассчитывал заставить Датрика задуматься, он ошибся. Глава Совета был поражен – он смотрел на Гилфитера, как если бы тот объявил, что он – Бог, но это так и не заставило его услышать того, что пытался сказать ему Гилфитер.
Последовала долгая пауза. Потом Датрик обратился ко мне:
– Полагаю, ты, Эларн, тоже будешь в час дня на причале вместе со всеми нами.
– Было бы лучше ничего этого не делать, – ответил я. – Тогда по крайней мере хоть ктото из нас останется в живых к концу дня. Твоя затея означает, что все мы погибнем.
– Не говори ерунды! Не можешь же ты полагаться на то, что говорят гхемфы!
– Я и не полагаюсь только на их слова – я ведь видел прилив прошлой ночью, я оседлал ту волну! Боже милосердный, что должны мы сделать, чтобы убедить тебя?
– Ничего. Уходите. Мне нужно работать.
Когда я открыл рот, чтобы возразить, он демонстративно распахнул перед нами дверь.
Мы с Гилфитером вышли. Оказавшись на улице, мы натянули промасленные куртки, чтобы защититься от дождя.
– Ты же не настолько безумен, – сказал Гилфитер, – чтобы выйти на берег ближе к трем часам? – Я ничего не ответил. – Иногда, Эларн, – мягко продолжал Гилфитер, – высочайшее мужество заключается в том, чтобы остаться жить.
Гилфитер отправился искать следы Блейз, а я прошел в город, чтобы позаботиться о безопасности тетушки и Аггелины; потом я сообщил сирпловцу Левиату обо всем, что услышал от Датрика. Левиат как раз совещался со смотрителем дамбы: они решали, когда открыть ворота, чтобы потоком легче всего было управлять. Рассказав им о распоряжениях главы Совета, я вышел на берег, чтобы помочь силвам установить защиту. Я знал об опасности, но уйти не мог: они были такими же силвами, как и я.
Их задача была невыполнимой, обреченной на неудачу еще до того, как они за нее взялись. Однако я оказался единственным, кто это понимал. Все они, и я вместе с ними, были уже мертвы, но только я чувствовал мучительность ситуации. Никогда еще я так не страдал от беспомощности.
Около часа дня я снова увидел Датрика. Он был со мной весьма любезен и даже попросил меня позаботиться об установлении защиты перед его домом на западном берегу гавани. Он хотел, чтобы ктото помог его жене, поскольку сам он собирался распоряжаться защитой более важных объектов – верфей и фабрик. В свою очередь я вежливо пообещал сделать все, что от меня зависит. В глубине души я гадал, почему он обратился ко мне с такой просьбой. Он наверняка знал о моем даре силва – Джесенда, уж конечно, ему о нем доложила.
Так не испытывал ли он, несмотря на свое высокомерие, капли сомнений? Может быть, он всетаки подозревал, что гхемфы правы, и потому решил, что я лучше всех сумею защитить его жену и его собственность?
Вскоре после того как я добрался до дома Датрика, я увидел, как в гавань вошли три корабля хранителей. Все они пришвартовались к причалу. Боль в груди – я только теперь понял, что испытывал ее все время после того, как в последний раз видел Джесенду, – обрела новый характер. Мне отчаянно хотелось снова встретиться с Джесендой, хотелось, чтобы все сказанное ею тогда оказалось какойто ужасной ошибкой. Я хотел предупредить ее о приливе. И одновременно я не хотел больше никогда ее видеть. Что ж, сегодня ей предстояло умереть, и я ничего, абсолютно ничего не мог с этим поделать.