Он правда пустой? Нет, он может быть настолько полон чем-то, что просто выглядит пустым.
Я тоже молчала, но только потому, что во рту у меня была вата. Сухо. Мои губы отяжелели, не в силах разжаться и произнести слова. Я просто смотрела на него, безмолвная, может быть, испуганная. Потому что я была в ужасе. Под всеми слоями того, что подавляло панику в моем организме. Я вылезала из собственной кожи. Как будто кто-то обманул тебя, заставив думать, что вода - это кислород, и ты спокойно утонул. Сам того не зная.
Человек, странный человек, внезапно оказался у кровати. Может быть, он подошел, а я была так глубоко внутри себя, что не заметила. Может быть, я была слишком сосредоточена на пустых -или слишком полных - ледяных глазах.
Я не видела его, пока он не оказался рядом. Он был высоким, худым. В хорошем свитере. В очках.
Его глаза, увеличенные стеклом, сфокусировались на мне. Они были добры, но в то же время холодны.
Потом он посмотрел вниз.
В замедленной съемке я сделала то же самое, когда холодные и сухие пальцы прикоснулись к моему запястью. Нежно, но решительно. Он задержался на секунду. Или даже больше. Я не очень хорошо разбиралась во времени. Затем холодная хватка исчезла.
Его губы шевельнулись.
Я все еще будто была под водой, потому что ничего не слышала. Или, может быть, потому, что мое грохочущее сердцебиение заглушало звуки. Резко, со вздохом, я почувствовала огонь в горле и легких, когда осознала реальность. Я была вне своего безопасного пространства. В чужом доме. Руки незнакомца трогали меня. Глаза убийцы меня разглядывали.
А потом появилась боль, небольшой укол по сравнению с жжением, но за ним последовало ощущение холода.
— Сахарная вата, — пробормотала я, уставившись на шприц, выходящий из моей руки.
Теперь вся жидкость была во мне, и это приятно.
Никакого огня. Мой взгляд мечтательно остановился на полных-пустых глазах. Ледяных. Но теперь лед был теплым. И он последовал за мной во сны.
Он тихо закрыл дверь, сам не зная почему. Не было никакой необходимости в тишине, ведь ее накачали лекарствами. Он говорил мягким тоном, пока они шли по коридору.
— Ты должен это исправить, — сказал он, то есть скомандовал.
Он работал, не задавая вопросов или просьб, а лишь отдавая команды.
Доктор искоса взглянул на него.
— Под «Этим» ты подразумеваешь девушку, я полагаю?
Он кивнул, борясь с желанием сжать кулак. Такой жест показал бы эмоции, слабость. Он этого не делал. Физические тики были одним из первых признаков дискомфорта. От отсутствия контроля. Это была одна из первых вещей, которыми он овладел.
— Оливер, ты не можешь исправить то, что у нее есть, — сказал Эван, останавливаясь у входной двери.
Он сердито посмотрел на мужчину за то, что тот назвал его имя. Не настоящее, но всё же. Может быть, он и был близок с доктором, но ему все равно не нравилась фамильярность в его тоне.
— Можешь. Дай ей таблетку. Или еще что-нибудь. Чего бы это ни стоило, — сказал он холодным, опасным голосом.
Доктор - Эван - испытующе посмотрел на него, что Оливеру не очень понравилось.
— От этого нет никаких таблеток, — вздохнул он. — Особенно на этой стадии. Мы можем только дать ей успокоительное. Ты вызвал огромный психологический срыв, вынудив девушку, страдающую агорафобией, покинуть свой дом. Такие вещи никогда не должны делаться по принуждению и за несколько часов. Постепенное воздействие в дополнение к агрессивной терапии и стабилизаторам настроения - это наибольший успех в постепенном возвращении агорафобии в мир. Я не психолог, но она почти в коме от психологической травмы, — он снова вздохнул. — Ни от меня, ни от тебя ей легче не будет. От чего бы она ни пряталась, оно нашло ее. И только от нее зависит, позволит ли она этому поглотить себя.
На этот раз Оливер сжал кулаки: не смог сдержаться. Он также не мог контролировать свою реакцию на слова Эвана. Потому что он был взбешен тем, что не мог контролировать. Он исключал такие вещи, потому что они были угрозой.
Она - угроза, но вместо исключения он привез ее сюда. К себе домой. Скорее всего, это единственное место, где она будет в безопасности от того клиента. Но она не была в безопасности от него самого. Его реакция слишком эмоциональная. Слишком неконтролируемая. Одно лишь сжатие кулака говорило об этом.
— Оливер, — пробормотал Эван.
Он резко перевел взгляд на него. Мужчина не дрогнул и не отвел взгляда.
— Ей нужно в больницу, — сказал он.
— Не вариант, — прошипел Оливер.