Кристофер сел на корточки, на уровне моих глаз. Наручники покачивались передо мной.
Мои глаза не могли оторваться от медного оттенка крови. Теперь, подойдя поближе, я разглядела кусочки кожи, которые содрала во время борьбы, когда прибегали крысы и начинали грызть мои окровавленные босые ноги.
Они, наверное, спасли меня. Из-за них я была вынуждена продолжать двигаться. Из-за них я не замерзла насмерть.
Я думала, крысы приносят смерть. Они переносчики чумы, не так ли? Чума убила миллионы людей. Почему не меня?
Но бог не так милостив.
Я жила дальше и терпела больше боли.
Эти наручники и моя гниющая плоть были выжжены в моем мозгу.
Воспоминание потрясло мое тело со всей силы. Мне пришлось дергать руками и отчаянно смотреть себе под ноги, отмахиваясь от ненастоящих крыс.
— Элизабет? — спросил Лукьян, все еще сидя на мне и наблюдая за мной.
Слабый проблеск беспокойства омрачил его пустое лицо. Я цеплялась за его образ, за давление его тела. Я здесь. Это реально.
— Я солгала, — прошептала я.
Он дернул бровью.
— Когда ты спросил, пыталась ли я убежать, — уточнила я дрожащим голосом. — Я не знала, что лгу. Я просто… это было так неприятно, что я не позволяла себе вспоминать об этом. Может быть, поэтому я и сказала себе, что не убегала. Цеплялась за то, что я трусиха. С этим было легче жить, чем с воспоминаниями.
Я вздрогнула, когда холодный подвал поманил меня обратно. Влажный воздух напал на мои чувства, запах крови. Крысы. Свои собственные отходы, потому что у меня ничего не было, кроме ведра. Холод кусал кожу сильнее, чем крошечные острые зубы грызунов.
Мой взгляд упал на наручники, все еще остававшиеся в руках Лукьяна.
—Я… он использовал их, чтобы… преподать мне урок, — прошептала я. — Кажется, я пробыла там целую неделю, — нахмурилась я. — Не знаю. Не верю, что кто-то способен пережить это целую неделю. Но, наверное, так оно и было. Потому что я здесь, — последняя фраза была скорее мольбой, отчаянным напоминанием о том, что я на самом деле жива.
— Ты здесь, — твердо сказал Лукьян.
Никаких других слов утешения. Никакой нежности. Но мне это не нужно. Мне нужно было железо его голоса.
Он перекатился быстро и плавно, так, что я оказалась на нем сверху. Я позволила ему манипулировать мной, как марионеткой, мое тело двигалось вверх, так что я оседлала его. Я задохнулась от прикосновения его твердости к моей чувствительной сердцевине.
Его глаза были клеймами, они опаляли мою кожу. Холодный металл был прижат к моей руке. Это настолько потрясло, что я пошевелилась и посмотрела вниз на наручники, которые мои пальцы рефлекторно сомкнули. Первым моим побуждением было отбросить их как можно дальше.
Руки Лукьяна сомкнулись вокруг моих, словно он почувствовал, что я хотела их выкинуть.
— Элизабет.
Мои глаза снова метнулись к нему, вместо того чтобы исследовать чистый металл в поисках пятен крови.
Он ничего не сказал. Нет, он просто убедился, что я смотрю на него, намеренно отпустил мою руку, вытянул свои над головой и обхватил ими железную спинку кровати.
Смысл был ясен.
Я перевела взгляд с его рук на наручники.
Он ничего не сказал. Не приказывал мне ничего делать. Слова покинули нас, оставив наши инстинкты.
Я втягивала в себя грубый воздух. Наручники, которые первоначально казались мне такими отталкивающими, теперь трансформировались. Они были тяжелыми, но очень похожими на оружие. Сила от них просочилась в мою ладонь. В мою кровь.
Щелчок застежки предупредил о том, что мой монстр уже принял решение, которое я слишком боялась принять сама. Я провела кончиками пальцев по напряженным мышцам бицепса Лукьяна, вены натянулись на его коже под неестественным углом.
Он зашипел, когда я сжала сталь. Его зубы задели мой сосок, когда я наклонилась вперед ровно настолько, чтобы дать ему возможность прикоснуться к чувствительной коже.
Я нагнулась глубже, позволив ему закрыть рот и яростно завладеть моей грудью.
Его член пульсировал напротив меня, когда я терлась о него своим возбуждением, впитывая в нас обоих правду о том, что наручники и их сила сделали со мной. Мои бедра начали двигаться против него. От его рычания вибрировал мой сосок.
Я откинулась назад, его глаза горели свирепостью зверя в клетке. Наручники загремели по металлу, когда он приподнялся, пытаясь дотронуться до меня.
Мои ладони прижались к матрасу, и я начала ползти вверх, мой клитор кричал от потери его члена. Я позволила своей обнаженной сердцевине потереться о его пресс, поползла дальше. Мои руки вцепились в изголовье кровати, я подтянулась и зависла прямо над его ртом, мои колени были по обе стороны от его лица.