Он притянул меня к себе – грубо, конечно, как всегда, но в этом чувствовалась какая-то нежность, которую я не могла объяснить.
— Нет, — прохрипел он. — Ты получишь от меня все. Все, что у меня есть. Во мне нет ни капли доброты, сочувствия или мягкости. Но я вырежу свое гребаное сердце и подам его тебе на блюде. Именно это я и пытался тебе продемонстрировать. Это должно что-то значить.
Такие вещи люди говорили с убежденностью, со страстью. Конечно, ни один парень не возьмет острое лезвие и не вонзит его себе в грудь.
Но у меня не было любовника. У меня был человек, который буквально выдернул бы свое окровавленное, почерневшее и искалеченное бьющееся сердце, если бы я попросила. Он был настолько испорчен.
— Да, — прошептала я. — Это много значит.
Три недели спустя
Лукьян захлопнул дверь в ту же секунду, как взглянул на номер звонящего. Не то что бы это имело какое-то значение. Его рабочая комната изолирована и почти скрыта. Она сюда не придет. Она даже не подозревала о существовании этого места.
И даже если бы она знала, она бы не пряталась вокруг, пытаясь вынюхать информацию. Если она хотела что-то узнать, то просто спрашивала. Возможно, она была прирожденной убийцей, но не мастером обмана.
Не то что он.
Он все равно закрыл дверь.
Это слишком большой риск. Если она услышит обрывок неправильной части этого разговора – любой части, поскольку весь разговор был неправильным – она задаст вопрос. Лукьян не обманывал ее, так что сразу бы сказал правду
И тогда бы он ее потерял.
Эта правда подтолкнула бы ее к краю, с которого она свисала, даже если еще не осознавала этого. На краю выздоровления. На краю выхода в мир и способности справиться с ним.
Он должен был этого хотеть.
Но не хотел, чтобы мир узнал и испытал ее блеск. Он хотел, чтобы она принадлежала только ему.
— Лукьян, — приветствовал его молчание голос. Один из немногих на этой планете, кто знал его настоящее имя.
Лукьян ждал.
— Я слышу дыхание, — продолжал голос.
Человек на другом конце провода не прилагал таких усилий, как Лукьян, чтобы скрыть свой акцент. Резкая интонация его слов насмехалась над Лукьяном. Вот почему он избегал звонков.
Единственная причина, по которой он ответил на этот, заключалась в том, что если он этого не сделает, то владелец голоса может сам найти Лукьяна. Это займет некоторое время, но он сделает это. Он придет к Лукьяну и увидит Элизабет.
Тогда это будет конец
Лукьян по-прежнему молчал.
— Кристофер Атертон исчез, — продолжал голос.
— Я в курсе, — спокойно ответил Лукьян.
— И некоторые из его лейтенантов тоже.
— Очевидно, кто-то проводит чистку, — невозмутимо ответил Лукьян. — Такое происходит, когда создается вакуум власти и миньоны борются за контроль.
На другом конце провода послышалось легкое потрескивание. Скорее всего, кран. Или какое-то устройство слежения. Лукьяна не волновало ни то, ни другое. Такие вещи настолько элементарны, что едва ли заслуживали мысли.
— Да, — согласился голос. — Так бывает в тех случаях, когда не нашлось замены, чтобы взять бразды правления.
Лукьян помолчал, глядя на мониторы. Элизабет на кухне с Верой. Они пекли.
Это должно было его раздражать.
Элизабет помогает ей. Пытается заставить Веру почувствовать себя кем-то большим, чем просто служанкой. Сам Лукьян почти не разговаривал с этой женщиной, виделся с ней всего несколько раз за те шесть лет, что она работала у него.
Она была единственной, кто продержался так долго. Те, что были раньше, не понимали. А эта заботилась о домашнем хозяйстве с эффективностью и невидимостью. Лукьян пришел к выводу, что это потому, что она из его родной страны, и ее сурово воспитали, чтобы выжить.
Элизабет улыбнулась чему-то, сказанному пожилой женщиной. Выражение лица выглядело не совсем правильным. Ее лицевые мышцы не совсем знали, как выражать счастье.
Но все равно это было прекрасно.
Вот почему Лукьян не был против.
Но фраза, произнесенная на другом конце провода, вкупе с легким чувством удовлетворения отвлекла внимание Лукьяна от мониторов.
— И по твоему мнению, кто-то взял бразды правления в свои руки, — огрызнулся Лукьян.
Последовала пауза, разумеется, словно насмешка над Лукьяном. Если бы не девушка с пятном муки на щеке, этого бы не случилось.
— Да, — ответил голос.
— Ты собираешься переехать в Голливуд и найти себе агента? С твоей склонностью к театральности, уверен, американцы тебя полюбят, — сухо сказал Лукьян, его скучающий тон был натянутым.