Я фыркнула.
— Да, конечно. Человек, который анализирует каждый аспект своей жизни и всех, с кем он соприкасается – вплоть до садовника и уборщицы – просто не подумал об этом, — прошипела я. — Может, я и была дурой все это время, доверяя тебе, но я не идиотка.
— Ты не дура и не идиотка, — ответил он. — Скорее, я.
Его слова звучали правдиво, как и чувство вины, наполнявшее их.
— Если тебе нужно сочувствие, ты смотришь не в ту сторону, — честно сказала я ему.
Его взгляд был прикован к моему.
— Мне ничего не нужно, кроме тебя.
Я снова рассмеялась.
— И разве это не смешно? Ведь это единственное, чего ты не получишь.
Это была ложь.
Но я все равно ушла.
ГЛАВА 17
Моя ярость была такой сильной, что я испугалась самой себя. Я топала в фойе с красной пеленой перед глазами, прохладной дверной ручки на ладони было не достаточно, чтобы разбудить меня. Я была удивлена, что она не растаяла у меня в руке.
И только когда пронизывающий полуночный ветерок прошелся по ткани моей одежды, ярость уступила место пониманию.
Я посмотрела на свою босую ногу и на поверхность, к которой она была прижата. Бетон. За дверью.
Я хотела передвинуть ее. Вырвать из опасного смертельного места и убежать в безопасное. Но по мере того, как все больше беспокойства и паники поднималось по моей лодыжке, я поняла, что для меня нет нигде безопасности.
Только обман.
Вранье.
Смерть?
Он лгал обо всем, так что, может быть, теперь, когда правда вырвалась наружу, эти часы, отсчитывающие удары моего сердца остановились.
Было кое-что, о чем я Лукьяну раньше не рассказывала. О своей жизни после того, как я сломалась. Когда Кристофер счел мою бесплодную утробу и разорванную душу хорошо выполненной работой и бросил, чтобы я жила с этим.
Лукьян лишь знал, что произошло потом.
Он знал, что я изменила все в своей личности, похоронила женщину — если когда-то была ею — из прошлого и изолировала себя в ветхом фермерском доме посреди ничего. Он верил, что все это произошло, когда мне показали, что мир свободы так же удушлив, как клетка.
Я создала свою собственную клетку.
Он знал это.
Но чего он не знал, так это того, почему я не убежала сразу. Не ухватилась за свою новообретенную и окровавленную иллюзию свободы и не оставила все позади.
Нет, я вернулась к тому, с чего все началось.
У меня ничего не было. Только одежда в рюкзаке на спине и сумка с деньгами, которую мне сунул один из головорезов Кристофера, пока он сам сидел за своим столом, наблюдая за мной с самодовольством, граничащим со скукой.
— Считай, что это выходное пособие, — сказал он, постукивая по клавиатуре и почти не обращая внимания на жену и мать ребенка, которого он убил.
Я посмотрела на нож для вскрытия писем на столе, в нескольких дюймах от его запястья. Острый. Всегда острый. В этом доме все сделано для того, чтобы резать, ранить, убивать по команде.
Я думала броситься вперед и схватить оружие, вставить в его глазное яблоко и смотреть, как льется кровь.
Очевидно, меня сразу убьют. Скорее всего, я получу пулю в затылок, прежде чем увижу, как он умирает.
Смерть должна быть достаточной мотивацией. Я жаждала ее. Но я слишком труслива, чтобы искать ее сама.
«Просто сделай это», — уговаривал меня внутренний голос. «Отомсти за свою дочь. Ты у нее в долгу.»
Но я не двигалась. Потому что у меня не было другого выбора. Как бы сильно я ни хотела, чтобы кровь Кристофера была на моих руках, как бы сильно я ни хотела холодного и приятного облегчения могилы, я не хотела умирать от их рук. Я не позволю людям, которые контролировали мою жизнь, определять мою смерть.
Поэтому я молчала.
— Это великодушно, — продолжал он, едва взглянув вверх. Он чувствовал себя комфортно в своем положении, потому что знал, что я не представляю угрозы. — Просто не смог заказать гроб. Считай, тебе повезло.
Повезло.
Это слово запрыгало у меня в голове, с силой раскалывая мой череп.
Он поднял глаза, полные той отстраненной садистской привязанности, которую испытывал ко мне и моим страданиям.
— Ты умна, Элизабет. Несмотря на то, что боишься. Поэтому я знаю, что ты не сделаешь ничего глупого, даже не откроешь рот. Тогда ты окажешься в длительном отпуске, как в тот раз.