И вот однажды, через неделю после того, как я выбралась из терновника своей внутренней тюрьмы, эта дверь была открыта.
Он не сказал почему, ведь мы не разговаривали.
С того самого дня, как я проснулась.
С тех пор я его не видела. Как будто он был призраком, плавающим по коридорам, появляющимся только тогда, когда ему надо.
Тишина эхом отдавалась от деревянных стен, от шипов моего разума.
Но его молчание говорило больше, чем слова.
Слова были ужасными. Я их ненавидела. Потому что слова - это оружие более опасное, чем ножи и пистолеты.
Слова и обещания ломали душу, но они не способны исцелить ее. Извинения были подобны пластырям на разбитом стекле.
«Нам очень жаль, миссис Атертон, но мы не слышим сердцебиение. К сожалению, слишком опасно вырезать плод. Вам нужно дожить до срока, а потом мы вызовем роды.»
Просто плод. Больше не ребенок, не моя прекрасная девочка, не мой маленький свет, не мой спаситель. Плод. Мертвое существо внутри меня.
Эти бестелесные слова пронзили меня.
Сломанные кости зажили. Порезы исчезли, оставив розоватые шрамы на бледной коже.
Но слова остались, вытатуированные в моем мозгу. Эти слова были последним толчком в темноту, потому что дочь была моей жизнью, единственным светом, за который я цеплялась.
Так что да, я была благодарна за отсутствие слов. За то, что я не видела его. Мне не придется чувствовать резкость его слов, которые были намного острее, чем даже моя мать могла себе представить.
У меня было достаточно слов. Они ревели у меня в ушах каждый чертов день. Каждый чертов миг.
Плод.
Не слышим сердцебиение.
Иногда тяжелая тишина, окружавшая похожее на гробницу жилище, прогоняла слова, и это было приятно. Воздух все еще был затхлым, ядовитым, разлагающимся, но это был запах моей внутренней души, так что какое это имело значение?
Использование комнаты для йоги, той, которая почти в точности повторяла мой дом, стало частью моей повседневной жизни.
Потом я шла в столовую, где для меня всегда готовили завтрак, но человека, который его готовил, нигде не было видно. Это было жутко, я приходила в разное время, но кофе всегда был обжигающе горячим, апельсиновый сок холодным, а круассаны свежими.
Я думала, что тут камеры повсюду. Это будет не удивительно. Наверное, я должна была чувствовать себя оскорбленной, ведь кто-то постоянно наблюдал за мной. Но меня уже насиловали. Остальное мало что значит.
Это ничего не значит. Потому что я была никем.
Какая разница, в фермерском доме я или нет? Когда сидишь в собственной тюрьме, не имеет значения, что снаружи. Это было просто изображение в окне, а не какое-то место. Я плыву в середине пространства во Вселенной, которое было эквивалентно живой форме лимба.
В никуда.
Я не надеялась на лучшее после того, как он появился в моей спальне. Я не надеялась подружиться с моим похитителем, моим убийцей.
Мы оба звали «ничто» своим домом.
И я пыталась превратить его «ничто» во что-то похожее на убежище от внешнего мира. То есть, в свою рутину.
Я цеплялась за нее изо всех сил.
Которые у меня еще остались.
Поэтому я воспользовалась ноутбуком, оставленным на моей кровати, пока я завтракала однажды утром, отогнала беспокойство, которое исходило от неизвестного человека, призраком бродящего по коридорам, заваривающего мне чай, наливающего сок и оставляющего мне ноутбук, когда моя спальня была пуста. Я нашла все свои проекты, зашла к себе на аккаунт Google. Многие мои клиенты отказались из-за моего внезапного отсутствия, другие грубили в электронных письмах, но все еще оставались со мной. В конце концов, я была лучшей. В юности у меня было достаточно времени, чтобы освоить графический дизайн, запереться в своей комнате, найти покой в компьютере.
Я сидела за ноутбуком первые дни, когда поняла, что у меня больше нет выхода, только смерть.
Но потом я нашла кое-что.
Его настоящий мавзолей.
Его коллекцию.
Комментарий к Глава 5
* Аид (Гадес) — верховный бог подземного царства мёртвых и название самого царства мёртвых.
========== Глава 6 ==========
На поиски ушло больше времени, чем следовало, учитывая все обстоятельства.
С другой стороны, я не очень активно искала эти… скелеты.
Не нужно было выходить на улицу, чтобы понять размеры дома и прилегающей территории. Я преуспела в наблюдении за миром изнутри, поэтому многое увидела, просто глядя в окно.
Деревьев было очень много. Они демонстрировали просторы пышной зелени. Задняя часть дома была красивой. Кто-то до него, наверное, создал всю эту красоту. Он на такое не способен.
Большой внутренний дворик загораживали французские двери, там стояла красивая бледно-коричневая плетеная мебель, большой кирпичный камин на открытом воздухе и заросшая дорожка.
Я вспомнила одну из моих самых любимых книг - «Таинственный сад». Потому что, несмотря на всю свою красоту, в нем была тайна. Не те безобидные тайны, что существуют в книгах, а уродливые и опасные.
Зная владельца этого дома, я подозревала, что красота сада была построена поверх разлагающейся плоти. Может быть, не настоящие тела и скелеты - хотя я думала, что они тоже есть, - а что-то более зловещее, что висело в воздухе вокруг.
По бокам были деревья, окружающие дом. Пейзаж был ровным и зеленым до самого края горизонта, где холмы выступали из равнин, обрамляя мою тюрьму в красоту. Они были видны поверх кирпичного забора, окружающего дом, на нем рос зеленый плющ.
Окна в передней части дома показывали широкую подъездную дорожку, но главного входа не было видно за деревьями.
Я догадалась, что она заперта. Хотя какая разница. Я была уверена, что мой убийца с радостью даст мне все необходимое, чтобы выйти за ворота поместья, если я этого пожелаю.
Я действительно хотела уйти. Неистово.
Настолько сильно, что меня это душило.
Но я никуда не собиралась.
Я все еще могу дышать здесь, в этом затхлом воздухе разложения. С трудом, но я справляюсь.
Снаружи, на свежем воздухе, я задыхалась. Это прекрасное голубое небо обрушится и раздавит меня.
Бегство наружу не было хорошим вариантом.
Поэтому я осторожно всё исследовала. Я не подглядывала, потому что это было как-то неправильно. Грубо. Что было забавно, ведь я не гостья, а пленница.
Он сказал мне, что я могу уйти, когда захочу, и я была уверена, что это правда, но я все еще была пленницей из-за него. Потому что он прорвался сквозь мои тонкие, как бумага, стены и потом разорвал все это в клочья.
Но я все равно чувствовала себя странно и не стала скрываться от своего убийцы.
Я слонялась вокруг, мои глаза скользили по предметам в разных комнатах. Иногда трогала пальцами, но не открывала закрытые вещи, не рылась в ящиках, не взламывала замки.
Я просто бродила.
В конце концов, это было частью моей рутины. После йоги, приняв душ, покушав, поработав на ноутбуке, бесцельно уставившись в окно и поиграв мыслью о самоубийстве, я ходила по дому.
Первый этаж состоял в основном из развлекательных комнат и похожего на пещеру фойе с мраморными полами и двойной лестницей, поднимающейся в глубь дома.
Я ненавидела фойе.
Независимо от температуры в доме, там всегда было холодно. Тут меня дразнила входная дверь. Уйти я не могла даже под собственным контролем.
Двойные двери в передней части дома были похожи на два непреклонных глаза зверя, который обещал сжевать меня, если я подойду слишком близко. Эти двери для храбрых и живых.
Я не была ни той, ни другой, поэтому никогда не подходила к этим дверям, к свободе. Нет, я обходила их и продолжала свои странствия.
И вот тут-то я его нашла.
В самом конце дома, с другой стороны от того, что я начинала называть «своей стороной». Я инстинктивно знала, что это его сторона. Конечно, весь дом принадлежал ему, но тут был он. Тени будто множились, покрывали каждый квадратный дюйм коридора и меня. Сильный запах кедра и чистого белья смешивался с леденящим душу запахом смерти.