Она повернулась, он сгреб её в охапку, и они помирились. Мирились молча, в полной темноте, наощупь и как–то неловко. В конце он громко простонал, а она так и не издала ни звука.
Было ли ей хорошо?
Чёрт, опять эти раздумья и сомнения!
Роберт раздраженно отодвинул безучастного ангела и поднялся с рабочего табурета. Со вздохом потянулся, распрямляя уставшее тело, так что хрустнули позвонки, и вышел из прохладной мастерской в залитый солнцем сад.
Глаза, уставшие созерцать однотонную глину, с удовольствием впитывали сочные краски. На зеленом фоне травы и кустарников ландшафтный дизайнер крупными мазками разбросал яркие цветы. Они росли на клумбах и альпийских горках, оплетали перголы и арки, привлекали стайки изумрудных стрекоз и разноцветных бабочек. Дорожка, петляя, между кустами и клумбами, огибала высокое растение — ствол, будто сплетённый крупной косичкой, широкие, похожие на банановые листья и странные соцветия. Словно птичьи головы росли на дереве — длинные, голубые клювы и полупрозрачные белые хохолки веером. Интересно, какой у них запах. Роберт приподнялся на цыпочки и вытянул шею. Лицо обожгло, и он вскрикнул. Пчёлы! Только тут он заметил, что медоносные насекомые с сердитым гудением кружат вокруг.
Держась за щеку, он отскочил обратно на дорожку и застыл. Из глубины сада вышла молодая женщина.
— С вами всё в порядке?
Она не доставала Роберту и до плеча, а потому смотрела снизу вверх. Смуглая кожа, глаза такие темные, что не видно зрачков, густые брови, длинные ресницы. Резко очерченный рот — темно красный, будто она только что наелась тутовника. Над губой едва заметно пробиваются усики. Иссиня–черные волосы забраны в пучок, а ко лбу прилипли крошки торфа.
Черная футболка не скрывает круглой шеи и полных рук. Под трикотажной тканью свободно выступает большая грудь, а под ней угадывается мягкий живот.
— Вы кто? — изумлённо спросил Роберт, позабыв про физические страдания.
— Я садовница, — испуганно ответила она и показала зажатый в руке инструмент, похожий на маленькие грабли.
— Гм… меня зовут Роберт, — он протянул ей ладонь.
— О, простите, мистер Роберт, у меня грязные руки…
— Не надо звать меня мистер, я просто Роберт. А как вас зовут?
— Бернис. Я услышала, как вы кричали. Подумала, вам нужна помощь.
— Да ерунда, пчела укусила, — он показал распухшую щеку.
— Да, они часто кусают, — она заулыбалась, и верхняя губа под лёгким пушком забавно вздернулась, открыв очень белые зубы.
— Если вы садовница, вы, наверное, знаете, как называется это странное дерево, — махнул он свободной рукой на цветы с голубыми клювами.
— Это белые райские птицы. А бывают еще оранжевые. Они тоже есть — вон там, — она махнула рукой с грабельками и от этого движения грудь под футболкой пришла в движение.
— Райские птички? — заулыбался Роберт, поедая её глазами. — Прямо как мы.
Работница, перехватив его взгляд, смутилась.
— Доброго вам дня, мистер, — повернулась она и так же внезапно, как появилась, исчезла за тёмно–зеленой листвой.
Роберт постоял в нерешительности, держась за щеку. Яркая. Она была таким же ярким творением природы, как тропические цветы и лёгкие бабочки. Насыщенного цвета глаза и губы, вызывающие формы — всего в ней с избытком, всего чрезмерно, и это его взволновало. На улицах Эколы он часто натыкался на работников и работниц, но все они, возможно, из–за униформы, казались на одно лицо. Эта женщина в чёрной футболке и леггинсах, обтягивающих рельефные ноги, зацепила. Он не смог просто развернуться и уйти. Стараясь не задевать твёрдых пальмовых листьев и огибая кустарники, прокрался вперед и увидел её, сидящую к нему боком. Бернис увлеченно рыхлила землю, хриплым низким голосом напевая себе под нос. Роберт жадно разглядывал изгибы её тела — сильные ягодицы, линии плавные, как у гитары… Смотрел, не отводя глаз, как колышутся под футболкой мягкие конусы грудей, и рот его наполнялся слюной.
— Роообеерт! — донесся со стороны дома голос Вилины.
Садовница обернулась на крик, а Роберт прижался спиной к шершавому стволу пальмы. Выждав пару секунд, выбрался обратно на тропинку и пошёл к дому.
— Роберт! — Вилина радостно кинулась ему навстречу, но тут же осеклась. — Что случилось? Ты сам на себя не похож. А что это у тебя на щеке?!
— Ничего не случилось, — раздраженно пожал он плечами. — Я работал в мастерской, услышал крик, всё бросил и помчался к тебе. Подумал, что–то стряслось. По дороге меня укусила пчела. Пройдёт.