— Какие таблетки?
— Ох, Колючка!
Вилина опустилась на скамейку и доверчиво положила голову ему на плечо. Джереми замер, сидел, не шелохнувшись, боясь её спугнуть. Его охватил осторожный восторг. Так бывает, когда тебе на ладонь садится диковинная птица или бабочка, ты застываешь в неудобной позе, почти не дыша — и любуешься. Пьешь глазами красоту и не можешь напиться.
— Что–то я запуталась, Дже. Что–то не так, а что — не могу понять. Роберт как–то странно себя ведет. Без конца придирается, вечно в чём–то подозревает. Какой–то злой весь, ощеренный. Нет у нас близости, понимаешь? Как будто он телом со мной, а мыслями где–то в другом месте.
— Он мне никогда не нравился, твой Роберт. Вечно помалкивает. Поди, догадайся, что у такого на уме.
— Да нет, он хороший, добрый. Может, всё дело в этих таблетках? Может, они дают побочный эффект?
— Какие таблетки, Вилина? — повторил вопрос Джереми, не поворачивая головы и боясь пошелохнуться.
— Таблетки любви. Когда я первый раз её проглотила — у Хорька, перед свадьбой — мне стало так хорошо. Невесомо, радостно. Знаешь, бывают такие штуки, чтобы мыльные пузыри пускать? Кольцо на палочке и баночка с мыльной пеной. Сунешь кольцо в баночку, дунешь и пузырь растёт, растёт, переливается на солнце. Так вот, я как будто оказалась внутри такого пузыря. Все чувства исчезли — осталась одна эйфория. И вот… радуга, церемония эта… все было, как во сне. Мне Фреттхен целую упаковку дал, сказал принимать каждое утро по одной. Я и принимала. И всё мне казалось радужным. Особенно с утра. А к вечеру потихоньку сдувалось, как воздушный шарик. Может, и у Роберта также? Помнишь, я тебя на пляже встретила? Пришла домой, а он не спит. Мы тогда в первый раз поругались.
— Помирились?
— Да. Но всё равно, какой–то осадок остался…. А вчера я хватилась — таблеток нигде нет. Они в пакете лежали — может я подумала, он пустой? И случайно их с пакетом выбросила? Мы весь дом перерыли, так их и не нашли. Роберт послал меня к Фреттхену, а я начала убираться, потом готовить, протянула до обеда. А после к нам заглянули Дэвидсоны. Я заболталась и совершенно забыла про эти таблетки.
— Ну и что ж, что забыла? Что–то случилось?
— Да ничего не случилось, — ответила она грустно. — Просто таким странным я его ещё не видела. Знаешь, мне даже показалась, что у него паранойя. Он какой–то бред нёс про то, что я за ним слежу. Как будто бес в него вселился. Как будто это не мой Роберт, а кто–то чужой. Мы ещё к Дэвидсонам на пати ходили.
— Да? А я и не знал ни про какое пати.
— Туда только взрослых приглашали. Старше двадцати одного года. Шампанское, фуршет. Роб выпил шампанского и стал совершенно невменяемым. Стал как–то очень зло шутить — совершенно на него не похоже. А как он вцепился в эту Айрин, ты бы видел. Она по сравнению с ним — карлик. Помнишь её?
— Твоя соседка? Такая пухленькая?
— Ага. Так он подхватил её, и весь вечер танцевал только с ней. Разошёлся так, что даже стал прижимать к себе и тискать. Мне было так стыдно, хоть провались, — голос её сорвался.
Джереми с ужасом понял, что она плачет. Никогда ещё он не чувствовал себя так плохо. Что может быть хуже, чем наблюдать боль любимого человека и осознавать, что ничем не можешь помочь?
Он осторожно высвободил руку и обнял Вилину за плечи.
— Не расстраивайся, ну что ты. Ну? Хочешь я угоню лодку — я нашел за «длинным пляжем» целую кучу катеров — и увезу тебя от этого придурка?
— Нет, нет, он не придурок. Это все таблетки, я знаю, — всхлипывая отозвалась она. — Может их надо каким–то курсом принимать, а я их случайно выкинула…. Вот и пошла побочка. Это я виновата, Колючка, — выдохнула она беспомощно.
— Ты ни в чем не виновата, не накручивай себя, — он провёл дрожащими пальцами по ее тонким волосам. — Возьмешь у Хорька таблетки, и все опять станет как раньше. Хотя, он не стоит и твоего мизинца, этот неотёсанный болван. Эх, был бы я на его месте, я бы с тебя пылинки сдувал.
— Колючка, милый, ну о чём ты говоришь? — Вилина улыбнулась сквозь слёзы. — Ты ещё совсем ребенок, тебе только мыльные пузыри пускать.
— Да у меня их и не было никогда. Может, это для девчонок игрушка?
— Почему для девчонок? Пузыри все пускают. Для девочек — куклы. Я сама их вязала, кстати. И глаза им пришивала из пуговиц. Стеклянные, с огоньком внутри. Как человеческие, глаза получались.
— Вязаные куклы, — эхом отозвался Джереми.
— Что здесь происходит?!
Хорёк оправдал свою кличку — подкрался, как зверёк, незаметно. Может, он стоял за кустами акации и подслушивал?
— Ничего, — испуганно ответила Вилина и отодвинулась от Джереми, — я к вам шла, Марк. За таблетками.