— Марти, — она тронула сына за рукав, — посмотри, тебе не кажется, что у того старика походка как у папы?
— Мама, не надо. Я знаю, как тебе трудно, но не надо, прошу.
— Наверное, приходили навестить жену и мать, — с грустью покачала головой вдова. — Бедная девочка! Без мамы ещё тяжелее, чем без отца…
— Ты так добра, Милена, — повернувшись к любимой пациентке, доктор в порыве чувств схватил руку в чёрной перчатке. — Даже в такой тяжёлый момент думаешь о других! О тех, кому тяжелее!
— Ну что ты, Вильям, — зарумянилась она, — я просто много страдала и понимаю чужое горе. Пойдем, нас ждут гости и накрытые столы. Я уверена, соберется полгорода. Бедняга Гельмут был бы в восторге от таких пышных похорон!
А где–то далеко–далеко от мёрзлого кладбища и свежей могилы, цвела степь и звенели цикады.
По извилистой дорожке среди разнотравья шли двое — худой скуластый парень и высокая, угловатая девушка. Они шли молча, приглядываясь друг к другу, и у каждого в уголках губ таилась лукавая улыбка. Впрочем, парень иногда хмурился, словно задумавшись, и что–то мурлыкал себе под нос, какую–то мелодию.
Первой не выдержала девушка.
— Как ты думаешь, долго нам еще идти? — спросила она.
— Не знаю. Ты устала?
Ровная дорога пылила мукой, убегая за горизонт, и крапчатым, медовым разноцветьем пестрела степь.
— Нет, — слегка удивленно ответила девушка, — совсем не устала. А куда мы, собственно, идем?
— Понятия не имею, — беспечно ответил паренёк. — Это важно? Любая дорога — куда–нибудь да выведет. Да, прости, — смутился он, — я забыл, как тебя зовут?
— Меня? Погоди… здесь где–то… — порывшись в карманах джинсовой курточки, девушка извлекла оттуда слегка помятый паспорт. — Элли… Элли Харрисон. У меня, наверное, был солнечный удар, — призналась она, смущенно улыбнувшись. — Собственное имя вылетело из головы.
— Бывает. Я тоже себя как–то странно чувствую. Конечно, из–за солнца.
Ещё какое–то время они шагали молча, но улыбались друг другу уже открыто.
— А что это за песня? — спросила Элли.
— Нравится? Это я сочинил… — он взял ее руку и, подбрасывая в такт, тихонько напел. — Та–та–та-та… там–там… та–та–а-а…
— Красиво, — сказала она. — Похоже… я даже не знаю на что. Как будто бабочки порхают.