Страстью Хорька была кулинария. Проявлялась она приступами - рыбный приступ, вегетарианский, сырно-молочный, кофейно-шоколадный или экзотический. На экзотику Фреттхена, к счастью, тянуло не часто, а когда такое случалось, он ползал по скалам, выковыривая из щелей в камнях жуков, ловил кузнечиков и выискивал на пустыре за рабочим посёлком какие-то специальные травы. Получалось необычно и вкусно - если не задумываться об ингредиентах. Редкие смельчаки отваживались попробовать, но кто соглашался - не раскаивались.
За шоколадные и молочные фантазии Хорька уважала вся Экола. Таких тортов и коктейлей не подавали ни в одном из местных баров и кафе. Увы, но рецептами он не делился ни с кем, утверждая, что нет их вовсе, рецептов, а только интуиция и вдохновение.
Рыбные приступы сблизили Хорька с Джереми. В школе - а кабинет Фреттхена располагался на первом этаже школьного здания - они почти не общались. Иногда при встрече кивнут друг другу - и всё. Психологические сеансы, даже если это были разговоры о жизни, протекали официально. И Фреттхен, и Джереми - оба понимали, что в такие моменты психолог Эколы представлял не себя, а некую систему.
И только на пустынном берегу, среди разложенных рыбацких сетей, водорослей, рыбёшек, мидий и крабов - Хорёк становился самим собой. Джереми охотно делился с ним уловом. Расхаживая босиком по пляжу и отгоняя крикливых чаек, они перебирали добычу и разговаривали о том, о чём никогда не решились бы поговорить в пыльной тишине кабинета.
- Расслабься, - Хайли хлопнул друга по плечу и подмигнул, - утреннюю медитацию отменили.
- В честь чего это? - недоверчиво покосился на друга Джереми. - А зачем он тогда меня вызывает?
- Какой-то супервайзер прибыл. В честь него и отменили. Зато всех по очереди тягают в кабинет к Хорьку, и они вдвоём с этим мужиком ведут перекрёстный допрос.
- Не было печали!
- Да ладно, никто еще от болтовни не умер, - Хайли ловко сплюнул и почесал одной босой ступней другую. - Я уже был у них, и Боб тоже.
- Что за мужик то хоть?
- С виду - мелкий, невзрачный и одет просто - чёрная рубаха, белые штаны, - пожал плечами Хайли, - а Хорёк перед ним на задних лапах скачет. В костюм вырядился и галстук нацепил - видать важная птица, гость этот. А этот, мелкий, улыбается вежливо, а глазами так и сверлит, так и сверлит. И вопросы задает. Ну, пошли? Сам увидишь!
Джереми нехотя поплёлся за другом. За пляжем начинался «детский городок» - спальные корпуса в разводах граффити, газоны, клумбы, скамейки, игровые площадки. А дальше - стадион. За стадионом двухэтажное здание школы с парадным входом и садом со скульптурами и фонтанчиками.
- Какие вопросы хоть задают? - допытывался Джереми.
- Да всякие!
Теперь Хайли приходилось перекрикивать уличный шум. Музыка лилась отовсюду - из открытых окон и репродукторов, развешанных на каждом углу, выплёскивались тонны мелодических помоев. Работница в синем халате и белой косынке, стоя на коленях, мыла щёткой тротуар. Джереми щурился на резкий свет, отражённый распахнутыми настежь окнами.
- Что нравится, да что не нравится... он меня спрашивает - кем хочешь стать? А я ему, прикинь, - уборщиком! Не хочу, говорю, чтобы за мной убирали другие!
По черепичной крыше корпуса ползли два работника, соскребая жестяными совками птичий помет. Из репродукторов неслось во всю мощь:
«Белка - в дупле,
Птичка - в гнезде,
Ну а мы на воле!
В родной стране - Эколе!»
- Не хочу, мол, быть как те чайки, что засрали всю Эколу.
- Какой тупой текст! - раздражённо заметил Джереми. - Кто только их сочиняет?
- Да ладно, забей, - махнул рукой Хайли, - так этот мужик и говорит - почему ты работников называешь «другими»? Они такие же люди! И закатил лекцию на полчаса. Потом за Боба принялся, а тот такой - задууумался, брови поднял на пол-часа. Ну, ты же знаешь Торопыгу Боба, - друзья переглянулись с усмешкой, - хочу, говорит, быть земледельцем... Выращивать кукурузу, картошку, помидоры, огурцы - и как пошёл перечислять все овощи и фрукты, какие только знает. Бедный Хорёк аж галстук задергал, как удавку!
- Вы с Бобом заранее договорились, что ли?
- Ага, - самодовольно осклабился Хайли.
- Глупо, - покачал головой Джереми. - Как дети малые. Ты, правда, думаешь, что они свои опросы ради удовольствия проводят?
- А для чего?
Хайли беззаботно насвистывая, вышагивал, сжимая кулаки в карманах, отчего его и без того узкие шорты нелепо топорщились.
- Не знаю.
- Не знаешь, так и не говори. Да ты и сам не лучше нас. Я хоть рисую, а Торопыга каллиграфией занимается. А ты? Триоль все уши о твоих музыкальных способностях прожужжала, а толку? Заладил одно - я рыбак, у меня лодка!