Дорога из-за жары показалась бесконечной, но вот, наконец, показались длинные здания скучного жёлтого цвета. Никаких граффити, как в «детском городке». Никогда ещё друзья не подходили к посёлку так близко. Одинаковые двери, большинство - голые, монотонно-бежевые, и лишь некоторые украшены подковами или венками. Квадратные таблички с номерами.
- И что, куда теперь? - растерянно спросил Хайли.
- Вон тот корпус, кажется, административный, - сказал Джереми, показывая на ближайшее к амбулатории здание, на одной из дверей которого висела разграфлённая таблица. Должно быть, расписание работ. - Давайте зайдем и спросим.
Он перехватил поудобнее пакет, из которого выглядывали бананы и колючий ананас, и уверенно пошёл через газон.
- Кого спросим-то? - крикнул Хайли ему в спину.
Проверить свою догадку об административном корпусе они так и не смогли, потому что внутрь их не пустили. Дверь открыла работница в платке до бровей и с шваброй в руках. Только взглянув на ребят, она затрясла головой, мол, уходите. Сюда нельзя. Вид у неё, впрочем, был скорее испуганный, чем грозный.
Джереми битых полчаса втолковывал ей, зачем и к кому они пришли. Работница скверно понимала английский, а говорила на нём и того хуже. Она все время порывалась захлопнуть дверь, но Хайли опёрся плечом о притолоку, а Боб наступил пяткой на порожек.
Наконец, дело сдвинулось с мёртвой точки. Прозвучало имя незадачливого кровельщика - Рамон - и, словно нехотя, женщина ткнула пальцем в сторону длинного, приземистого строения:
- Там. Пятый дверь.
- Что? - удивлённо переспросил Джереми.
- Пять, - косноязычно выговорила работница и показала на пальцах.
Ребята подарили ей на прощанье яблоко.
- Не очень-то гостеприимный народ, - заметил Хайли, когда они бодро топали по газону в указанном направлении.
- Они не понимают, что мы стараемся и для них тоже, - хмуро сказал Джереми. - И для их близких, которые где-то там, далеко... Чтобы их дети не голодали. Не умирали от болезней. Мы это делаем для них, - повторил он упрямо.
- Да ну, Дже, забей! - Боб хлопнул его по плечу. - Тетка просто запуганная какая-то. Они все какие-то запуганные, - он пожал плечами с недоуменным видом.- Я вот никого не боюсь!
- Ну, началось, - махнул рукой Джереми и поспешил вслед за длинноногим Хайли, - догоняй! - крикнул он Торопыге.
Общаться с работниками приходилось нечасто - они настолько тихо и аккуратно занимались своими делами, что воспринимались так же, как извечный музыкальный фон. Вроде, есть, но не всегда замечаешь. Однако все, с кем довелось перекинуться парой слов, говорили, хоть и с акцентом, но грамотно. Может, эта женщина в платке - новенькая? Должно быть, работники не живут в Эколе постоянно, а сменяют друг друга. Одни возвращаются домой, к семьям, другие - приезжают на их место.
Друзья нашли дверь с цифрой пять и Хайли надавил кнопку звонка.
Дверь распахнулась - на пороге возник рослый мужчина, с худым, небритым лицом и забинтованной головой. Одет он был не в привычный синий халат, а в шорты и майку. При виде гостей работник неуверенно улыбнулся и отступил вглубь комнаты, словно приглашая их за собой.
Ребята вошли, один за другим, с любопытством озираясь. Стол со стульями, шкаф - все из крапчато-серого пластика. Диван у стены и маленький холодильник в углу - а на нём микроволновка. Простая комната, но уютная, чистая. «Функциональная», - как выразился бы Хорёк. Они сложили подарки на стол.
Рамон - а это был, без сомнения, он - взял в руки банку кофе, повертел, понюхал...
- Грацио, ниниос, - сказал робко улыбаясь.
- Что? - опешил Джереми.
- Он поблагодарил нас, - объяснил Хайли.
- А ты откуда знаешь?
Хайли пожал плечами. Вид у него был озадаченный.
- Он что, по-нашему ни бум-бум? - спросил Боб, а Хайли перевёл:
- Но хаблес ен инглес?
- Нон, - ответил Рамон виновато.
Улыбка получилась кривоватой, и двигался он немного кособоко. Вероятно, последствие травмы.
- Что это за язык? - спросил Джереми. - Где ты его выучил?
- Не знаю, - признался Хайли. - Просто он говорит, а я понимаю. И могу сказать так, чтобы он понял, - он поскреб голову, нервно и сильно, утопив пятерню в густых кудряшках. - Чёрт возьми, парни, в жизни не учил иностранных языков.
Рамон бочком опустился на диван - очевидно, ему было трудно стоять - оперся о подушку и, кивком указав гостям на стулья, заговорил. Его речь, напевная и странно-красивая, лилась ручьем, а Хайли слушал, озабоченно сдвинув брови, и переводил.
- Он немного понимает по-английски, но сам говорить не может. Особенно после падения с крыши.
- А, - догадался Боб, - память отшибло!