- Вку-шайте, - Рамон поставил на стол перед друзьями бумажную тарелку с ароматными, жирными кусочками.
Мясо оказалось настолько сочным и мягким, так аппетитно пропахло дымом, что его и в самом деле можно было не есть, а именно вкушать.
- Почему нас таким не кормят? - вздохнул Джереми. - А если дают мясо, то, как будто пластмассовое?
- Вам готовят из сои, - пояснил коренастый. - Все из сои - и котлеты, и гуляш, и жаркое. Ничего, один маленький кусочек не повредит. Угощайтесь.
- Спасибо! - Боб уже был тут как тут и даже успел вооружиться пластиковой вилкой. - А почему нам - из сои? - удивлённо спросил он, нацепив на вилку приглянувшийся кусочек.
- Агрессия. Мясо повышает агрессию. А соя - хорошо для медитаций.
Коротышка говорил складно, с лёгким акцентом, и при каждом слове как-то странно причмокивал губами, точно проверяя его на вкус.
- Это Рикардо, - представил его Хайли. - Он работает в нашей столовой, помощником повара.
- А я отлучен от медитаций, мне можно хоть сколько мяса есть, - заявил Джереми.
Рамон, улыбаясь, стаскивал с шампура румяные куски, раскладывал их по бумажным тарелкам и предлагал гостям.
- Разве в Эколе ещё не отбой? - поинтересовался Рикардо, поливая свою порцию острым соусом.
- А мы как раз идём домой, - ответил Джереми, пережевывая сочный шашлык.
- Откуда идете?
- Вон, оттуда, - Хайли ткнул пальцем в сторону кирпичного лабиринта.
- Заболели?
- Нет, почему?
- Ведь там больница.
Ребята недоуменно переглянулись.
- Нет, больницу мы не видели. Там, за стенами, какое-то техническое строение.
Джереми почудилось, или Рикардо, действительно, смутился, испуганно повел глазами в сторону своих веселящихся земляков?
- А, ну да... Наверное, техническое.
- А расскажите про пиньяту! - влез Боб и работники принялись рассказывать про весёлый обычай.
- Слышал? - шепнул Джереми на ухо Хайли, - там ещё какая-то больница есть. Надо бы разведать.
- Ешь, разведчик, потом поговорим, - толкнул его коленкой под столом приятель.
Облака сгустились и поглотили редкие звезды. Начал моросить мелкий дождь, и столы стали пустеть. Женщины громко переговариваясь на своём языке, собирали посуду и носили к контейнерам мусор. Ещё чернее стала ночь, но белые и огненные бабочки по-прежнему летели в небо, плясали в тёплом свете фонарей, намокали и гасли. Вечеринка перемещалась в клаб-хаус - здание, в котором ребята встретили неприветливую уборщицу, когда приходили навещать Рамона. Из ярко освещенных окон неслись сильные, стройные голоса. Чудная мелодия, совсем не похожая на обычные Эколовские хиты - она, словно вибрация, проникала в кровь, заставляя сердце биться сильнее. Она была настоящей, правильной, как мясо, как огонь, как мозоли на ладонях работников.
Хайли зевнул.
- Ладно, парни, хватит на сегодня. Пора и честь знать, пусть хозяева от нас отдохнут.
Друзья поблагодарили Рамона и Рикардо за угощение, обменялись рукопожатиями и отправились к «детскому городку». Джереми уходил неохотно - он мог бы до утра слушать, как поют женщины, но не хотелось оставаться одному на чужом празднике. От съеденного в желудке сделалось тяжело, а душа словно уплотнилась и, как ночной туман, тянулась к земле. И только часть её, отчаянно летучая, сплелась с голосами и мелодией, и сама превратилась в музыку, и поднялась к облакам, с высоты взирая на - такую маленькую - Эколу.
Глава 19
Утренняя медитация подошла к концу.
Усиленный микрофоном фальцет чайкой пронесся над пляжем, то взмывая ввысь, то замирая и снова набирая силу:
- Благодарю вас, друзья! Мы славно поработали! Уверен, каждый из вас не только внёс свой личный вклад в дело мира и всеобщей гармонии, но и сам получил заряд вдохновения из единого информационного поля нашей необъятной вселенной! Роберт открыл глаза и выжидательно уставился на Фреттхена.
- Все свободны! Хорошего вам дня!
- Ну, наконец-то! Живот от голода свело! - воскликнул скульптор, разминая затекшие в позе лотоса ноги.
Вилина легко поднялась и принялась отряхивать длинную юбку от налипшего песка.
- Ну, пошли, чего ты копаешься? - недовольно бросил супруг, глядя как жена, следом за юбкой занялась туфелькой-балеткой. Балансируя на одной ноге, вытряхивала матерчатый башмачок и отирала ступню ладонью.
- Камушек попал, ногу колет, - виновато объяснила она, обулась и заторопилась следом за мужем.
Пляж наполнился гомоном и смехом. Небольшая община разделилась. Одни атаковали каменистые склоны, пытаясь поскорее выбраться с пляжа и приступить к завтраку. Другие торопливо скидывали одежду и бросались в воду, вдребезги разбивая лазурную гладь.