«Если она не появится до выходных, я найду её в рабочем поселке!» - решительно пообещал он сам себе, обойдя весь сад и подходя к мастерской.
И тут, словно испугавшись его намерения, она явилась сама - вывернула из-за угла, неся на руке пластиковое ведерко с садовыми инструментами.
На этот раз она, как и положено, оделась в униформу - халат натянулся на груди и бёдрах так, что казалось еще немного и пуговицы брызнут фейерверком.
- Бернис! - Роберт кинулся к ней так резко, что она отпрянула.
- Доброе утро, - ответила садовница, растягивая темные губы в вежливой улыбке.
- Как ты, Бернис?
- Хорошо, спасибо. А как вы? - заученно произнесла она.
- А я... я ждал тебя, Бернис.
- Зачем? Что-то не так? Чем я могу вам помочь?
- Бернис, пойдём со мной, я покажу тебе мои работы!
- Простите, мистер. Мне нельзя.
- Перестань, я никому не скажу! Пойдём!
- Нет, нет! Я не могу, - упрямо твердила она, - пожалуйста, мистер, если у вас есть замечания к моей работе, я всё исправлю.
- Тебе не надо будет работать! - радужная картина мужа-скульптора и жены-натурщицы воссияла перед ним так ярко, что Роберт воодушевился и стал хватать маленькие, горячие руки, перепачканные землёй.
Бернис отбивалась, оглядываясь по сторонам, словно собираясь звать на помощь.
- Ты будешь моей музой! Моей натурщицей! Пойдём, я покажу тебе, что я слепил! Они все, все до одной похожи на тебя, - перешел он на жаркий шёпот, хватая её за плечи и увлекая за собой в сторону мастерской.
- Мистер, мистер... - Беринис пыталась привести его в чувство, вырываясь из объятий.
- Пойдём, или я унесу тебя на руках!
Он сгреб её в охапку и тут же получил звонкую пощечину. От неожиданности Роберт поставил девушку на землю, и она кинулась прочь с искаженным от страха лицом, крикнув на прощание: «Сумасшедший!»
«Сумасшедший! Сумасшедший!» - бормотал он, заливаясь краской гнева и стыда, шатаясь по мастерской и сжимая звенящую голову огромными ладонями.
«А ведь она права! Права!» - отчаянно казнил он себя, подставляя лицо под воздушные струи напольного вентилятора.
«Строил планы, как идиот, - ворчал он злобно, роясь в ящике с инструментами. - С чего ты взял, придурок, что она в тебя влюблена?! Да что, вообще, они могут понимать в любви, эти примитивные создания!»
Роберт вдруг почувствовал облегчение. Да, она просто не в состоянии оценить глубокие чувства - простая, толстозадая девка, рождённая для грубого труда и животного секса.
Это её вина!
Он виноват лишь отчасти и только в том, что увлекся со всей страстью, присущей творческим натурам.
Что ж, тем хуже для неё и лучше для него. Не надо устраивать прецедентов с разводами. Можно спокойно любить законную жену и заниматься творчеством. А тупая садовница пусть так и сидит на грядках до скончания своей жалкой жизни.
Он нашёл, наконец, то, что искал - молоток, но гнев к тому времени схлынул. Роберту расхотелось ломать скульптурки, пусть они и походили на эту несчастную Бернис. К тому же, он обещал Фреттхену нового гнома для его садовой коллекции. Хорёк не просил, Роберт сам навязался. Уж очень хотелось похвастаться открывшимися гранями таланта.
«Да и Вилина опять начнёт придираться - зачем расколол, да почему. Такая привязчивая она в последнее время», - думал он, остывая, и все больше приходя в себя, и разглядывал свежие поделки, выбирая подарок Хорьку.
Выбор пал на громоздкого краснощекого красавца в зеленом колпаке и голубом камзоле с золотыми пуговицами.
«Нет, хватит дурацких затей! Есть жена - тихая и покорная. И хватит».
- Доброе утро, Роберт! - хором прокричали Дэвидсоны, дружно помахав с балкончика, заставленного ярко-красной геранью и увитого изумрудным плющом.
- Доброе утро! - поднял он руку в приветствии, другой - обнимая тяжелую ношу.
Сердце наполнилось гордостью - он не какой-то там работник, а представитель привилегированного класса. У него прекрасный дом, красавица-жена, его уважают соседи. И всем этим он хотел рискнуть ради простой девки? Да это просто смешно! Затмение, не иначе.
- Роберт, доброе утро! - навстречу ему, приветливо улыбаясь, бабочкой выпорхнула Триоль.
- Здравствуйте, Мэйли, - учтиво склонил белобрысую голову достойный член общины.
- А я к вам! Вилина дома?
- Нет, она ушла в амбулаторию.
- Что такое? Что-то серьезное? - участливо спросила китаянка.
- Да нет, укололась о какую-то ядовитую колючку.
- Ах, так... тогда я хочу попросить об одолжении.
- Да, конечно.
- Вот, передай ей, пожалуйста. На её место в детском корпусе перевели девочку из средней группы. Она стала раскладывать вещи, нашла тетрадь Вилины и принесла мне. Я как раз у них дежурила.
Роберт принял толстую тетрадку, изрисованную сердечками, розами и прочей ерундой, какую обычно рисуют девчонки. На обложке - аккуратная надпись «Вилина Харрисон».