– Приемным родителям?
– Ну да. Мне про них уже рассказали. С будущими усыновителями знакомить категорически запрещено. Тайна усыновления, сами понимаете. А вот рассказать про них – это пожалуйста. У семьи, для которой я вынашиваю своего сыночка, – большой дом в ближнем Подмосковье. С садом, представляете? Ему у этих людей будет очень хорошо. Они давно мечтают о ребенке, а самим родить не получается. Будут моего малыша любить и баловать. А я рожу и дальше учиться буду. Встречу хорошего человека, заведу семью. И дети у меня еще родятся. А после аборта могло бы и не быть.
– Но ведь суррогатное материнство – это немного другое, – осторожно сказала я. – Ты ждешь ребенка от этого своего Олега, а не от будущего приемного родителя.
– У них генетическая болезнь какая-то, – пояснила Настя беззаботно. – Передается детям. Им нельзя иметь своего ребенка. Из-за этого они и решились на усыновление.
– Да, для этого используется искусственное оплодотворение, – согласилась я. – Используется биологический материал, хранящийся в банке спермы. Но дело в том, что на территории Российской Федерации законодательно запрещено донору ооцитов быть суррогатной матерью в рамках одной лечебной программы. То есть генетическая мать не может одновременно быть суррогатной.
– Таких тонкостей я не знаю, – девчушка махнула рукой. – Но это всем выгодно. И им, потому что они могут быть уверены, что мой ребенок совершенно здоров, а мы с Олегом – нормальные. Не забулдыги какие-то. И мне. Потому что я не останусь одна с малышом на руках. Да и будущему ребенку, потому что он получит нормальную жизнь. В этом и заключается миссия клиники «Райский плод». Ладно, Елена Сергеевна. Еще увидимся. Рада была познакомиться.
– И я была рада познакомиться, – машинально ответила я и пошла дальше, по дороге домой обдумывая все услышанное.
С одной стороны, все, что говорила моя новая знакомая, – это правильно и логично. В непростой ситуации, в которую попала Анастасия Лебедкина, аборт был самым доступным выходом и, наверное, самым страшным. Клиника «Райский плод» отговорила ее от опрометчивого шага, который мог бы привести к бесплодию, не говоря уже о взятом на душу грехе. При этом у самой Насти не ломалась жизнь. Она и ее будущий ребенок не обрекались на нищету и трудности. Малыш получал любящую семью, а некие неизвестные люди – ребенка, которого, по медицинским показаниям, не могли завести сами.
С другой стороны, во всем этом было что-то неправильное. Не говоря уже о том, что явно незаконное. В своей судебной практике дела, связанные с суррогатным материнством, я никогда не рассматривала, а потому решила поднять законодательство и изучить ситуацию получше.
В публичном пространстве продолжал раскручиваться скандал между двумя школами фигурного катания и соответственно двумя тренерами – Натальей Саврасовой и Ксенией Церцвадзе. После заявления Саврасовой о том, что тренер виновата в приеме олимпийской чемпионкой Аэлитой Забреевой запрещенных препаратов, сделанного во время шоу «Все говорят», знаменитости продолжили обмениваться колкостями и обвинениями.
Во всех интервью Саврасова, к которой журналисты, разумеется, обратились за разъяснением ее слов, повторяла как мантру, что «таблетку спортсменке могла дать только тренер».
«Она не виновата, она просто не знала, что именно принимает, – объясняла свою точку зрения Саврасова. – Препарат не взялся ниоткуда. Ей его никто не подсунул. Ни один спортсмен из рук доктора не возьмет никакую таблетку. Без тренера у нас ничего не делается».
В ответ Церцвадзе обвинила Саврасову в клевете и потребовала от нее публичных извинений, намекнув, что почтенный возраст заставляет легенду советского и российского спорта терять границы дозволенного. «Берега попутала», – эмоционально сообщила своим подписчикам в социальных сетях Ксения и тут же получила новую мощную волну критики.
«За что должна извиняться Наталья Андреевна? – вопрошала в своем телеграм-канале известная спортивная журналистка Елена Ваулина. – Она озвучила вообще-то основополагающие в спорте вещи. Штаб Забреевой должен был взять вину за случившееся со спортсменкой на себя».
Чиновники от спорта, включая Международную комиссию по фигурному катанию, заявили, что не обладают информацией, подтверждающей вину тренерского состава, поскольку в противном случае весь штаб Забреевой давно понес бы наказание. Генеральный директор комиссии сообщил, что не располагает никакими доказательствами вины Церцвадзе, и, по его личному мнению, вина за попадание в организм спортсменки запрещенного препарата лежит на ком-то из ее окружения, возможно на враче или физиотерапевте.