Она глянула на часы и прошла в Сенькину комнату. Несмотря на поздний час, сын еще не спал. Лежал на кровати и играл в какую-то игрушку на телефоне. Наташка получила еще один болезненный укол в сердце. Раньше ее ребенок никогда не тратил время на такую глупую ерунду.
В ногах у сына лежал кот Венька, который неожиданно зашипел, когда Натка подошла поближе и присела на край постели. Нет, в этом доме положительно все пошло кувырком.
– Сень, а что случилось? – аккуратно спросила Натка, когда сын оторвался от экрана и посмотрел на нее. – Мне Костя сказал, что у тебя тройки в четверти.
– А если бы тебе Костя не сказал, так ты бы у меня даже не спросила? – В голосе сына Натка расслышала какие-то горькие нотки, прежде ему не свойственные.
Ее сын – веселый оптимистичный мальчик, с которым у нее всегда были чудесные отношения. К своей бесшабашной матери он раньше относился с легкой иронией.
– Сеня, у тебя никогда не было проблем в школе, да еще таких, чтобы мне нужно было о них спрашивать и из-за них волноваться.
– А ты вообще в последнее время обо мне не сильно волнуешься, – все так же горько проговорил Сенька. Голос его вдруг задрожал. Натка даже испугалась. – Ты меня как будто не замечаешь. Утром ты либо увозишь Настю на тренировку, пока я еще сплю, либо, наоборот, отправляешь ее с Костей, а сама ложишься досыпать, так что я завтракаю и ухожу в школу, не успев тебя повидать. А вечером ты поздно приезжаешь, потом на автомате занимаешься домашними делами, а ко мне даже не заглядываешь. Мам, ты даже не знаешь, что я перестал ходить в бассейн.
Час от часу не легче.
– Ты перестал ходить в бассейн? Но почему? Тебе же нравилось, и тренер тебя хвалил.
– А зачем мне туда ходить? Олимпийским чемпионом я не стану. И мировых рекордов мне не видать. А тебя ведь только это интересует.
Натка даже растерялась от такого несправедливого обвинения. Хотя почему несправедливого? Она же постоянно тарахтит о том, как мечтает видеть Настеньку на пьедестале почета. А про сына она такого ни разу не говорила, потому что видит его успешную жизнь не в спорте, а в выборе хорошей профессии, которая сможет его прокормить. Но Сенька же этого не знает. В десять лет дети видят только внешнюю сторону вопроса, а в ней все выглядит так, словно до успехов дочери ей есть дело, а до сына нет.
Бедный малыш. Да он же просто ревнует. Только что сделанное открытие поразило Натку до глубины души. Когда они усыновляли Настеньку, то делали все, что от них зависело, чтобы сын принял девочку и не ревновал, что в семье появился еще один ребенок. И вот теперь, спустя год с лишним, детская ревность все-таки прорвалась, причем в этом не виноват никто, кроме Натки, которая все свои силы и свободное время бросила на фигурное катание.
– Сыночек, если тебе надоело ходить в бассейн и ты больше не хочешь заниматься плаванием, то я, разумеется, не против, – сказала она и погладила Сеньку по голове. Он дернулся, но позволил ее руке остаться на непослушных вихрах. Господи, да сына подстричь давно пора, а она и это упустила из виду, забегавшись. – Но если тебе нравится плавать, то не имеет никакого значения, станешь ты олимпийским чемпионом или не станешь.
– Тебе одной олимпийской чемпионки в семье достаточно?
Что ж, Наталья Сергеевна. Получай, что заслужила. И понимай, как ты будешь теперь все это расхлебывать.
– Я вас буду любить вне зависимости от того, станете вы чемпионами или нет, – улыбнулась Натка, наклонилась и поцеловала Сеньку во вкусно пахнущую макушку. Такую родную и теплую. – И тебя, и Настю. Вы вовсе не должны удовлетворять никакие мои амбиции. Только свои. И вольны делать все, что захотите. Это понятно?
– Понятно, – кивнул Сенька и хлюпнул носом. – Мам, я так по тебе соскучился.
– И я по тебе соскучилась, – призналась Натка. – Знаешь что, давай мы в субботу сходим все вместе в кино. Давно мы там не были.
– Но у Насти же в субботу тренировка.
– А мы ее пропустим. Один раз можно. Или не один. А то так можно и всю жизнь пропустить.
– Правда? – в голосе Сеньки слышалась надежда.
– Конечно. Но ты мне все-таки в субботу расскажи, откуда тройки и как ты собираешься с ними справляться. Мне это важно. Или, если хочешь, расскажи сейчас.
– Нет, мам. Уже поздно. А ты устала, я же вижу. И мне спать пора, чтобы завтра в школе на уроках носом не клевать, так что я в субботу расскажу. Там нет ничего страшного. Того, что нельзя было бы исправить. Еще же три четверти впереди, так что на годовые оценки не повлияет.