Глаза у Натки вдруг блеснули, и Костя понял, что мысль ее приняла какое-то новое направление. В случае с его женой предсказать это направление было совершенно невозможно.
– Слушай, Кость, а вот если Миронов погибнет в этой своей Антарктиде, как ты думаешь, Ленка согласится пройти процедуру посмертного установления отцовства?
Таганцев даже подавился от этого внезапного предположения.
– Да почему он должен погибнуть? Типун тебе на язык. Что ты придумываешь?
– А почему нет? Я читала. Там последнее кораблекрушение было не так уж и давно, в 2010 году. Тогда разбился южнокорейский траулер «Инсунг».
– Ну да, – согласился Таганцев. – Я тоже слышал: это было в море Росса, недалеко от Мак-Мердо. Тогда пять человек погибло, а еще семнадцать пропало без вести. А два года назад круизный лайнер Viking Polaris попал в проливе Дрейка в Южном море в так называемую волну-изгой. Тоже четыре человека пострадали, но вроде никто не погиб.
– А что такое волна-изгой? – заинтересовалась Натка.
– Это такой англоязычный термин. На русском языке их еще называют волнами-убийцами. Это такие одиночные гигантские волны, которые поднимаются внезапно в высоту до тридцати метров. Никто не знает, почему они вдруг зарождаются в океане на фоне небольшого волнения. В отличие от всех других видов волн, которые достаточно изучены, эти обладают совершенно непредсказуемым поведением. Они очень опасны для судов, потому что корпус любого судна, встретившегося с такой волной, как правило, не может выдержать давление обрушившейся на него волны.
– Вот видишь, – с воодушевлением подхватила Натка, – так почему же пароход, на котором будет Миронов, не может попасть в такую волну?
– Пароходов больше не существует, – вздохнув, подчеркнул невежество жены Таганцев. – Это либо теплоход, либо атомоход.
– Неважно, – отмахнулась Натка, – ты же понял, что я хочу сказать. Вот ты только представь, случится такое цунами, паро… корабль Миронова разобьется и утонет, и тогда он не сможет помочь Лене растить ребенка, потому что просто не успеет о нем узнать.
В голосе Натки зазвучали близкие слезы. Разыгравшаяся фантазия уже рисовала ей картины, одна печальнее другой.
– Волны-изгои тем и отличаются от цунами, что их нельзя предсказать. – Таганцев снова попытался отвлечь ее мысли от невесть откуда взявшегося предположения о неминуемой смерти Виталия Миронова. – Цунами возникают в результате подводных землетрясений или оползней, а появление волн-убийц с катастрофическими геофизическими событиями никак не связано. Они вообще долгое время считались вымыслом, ну, как лох-несское чудовище, потому что не укладывались ни в одну существующую математическую модель возникновения и поведения морских волн, однако в 1995 году на нефтяной платформе «Дропнер» в Северном море была впервые зафиксирована такая одиночная волна высотой свыше двадцати шести метров. Ее назвали волной Дропнера, а потом были новые исследования, которые пролили свет и заставили по-новому посмотреть на таинственные причины гибели крупных танкеров.
– Костя, не заговаривай мне зубы, – ласково смотрела на него Натка. – Ты лучше скажи, если Миронов погибнет и Лена согласится провести посмертную генетическую экспертизу, то ее ребенок сможет стать официальным наследником? И тогда у Лены не будет никаких проблем с тем, чтобы вырастить его и дать ему все самое лучшее. Виталий – человек небедный.
– Наташа, он человек небедный и, к счастью, еще живой, и, надеюсь, таковым и останется. И в качестве живого небедного человека охотно и добровольно поможет Лене растить их общего ребенка. Умерь свою фантазию, я тебя очень прошу.
Натка надулась, как делала всегда, когда разговор сворачивал не туда, куда бы ей хотелось.
– В любом случае Лене проще, чем этой вашей Анастасии Лебедкиной, с которой вы оба так носитесь. Видела я эту девицу, когда заскакивала проведать Лену. Она у нее сидела на кухне и, кажется, плакала. Мне так ее совсем не жалко. Думать надо головой перед тем, как ввязываться в подобные авантюры. А теперь у нее просто нет обратной дороги, и вы с Леной вряд ли имеете право уговаривать ее нарушить договор и оставить ребенка себе.
– Мы этого и не делаем, – Таганцев пожал плечами. – Никто не наделял нас полномочиями решать чужую судьбу. Если Настя была готова прервать беременность из-за тяжелой жизненной ситуации, то за девять месяцев ее положение лучше не стало, даже наоборот. Выплатить компенсацию за средства, потраченные на ведение беременности, она все равно не сможет. И мы ей в этом не помощники, нам бы с Лениными долгами разобраться. А они, боюсь, неизбежны.