– Пожалуйста, поцелуй меня.
Он поцеловал, вновь посмотрел ей в лицо и на ее новую прическу и опять поцеловал.
– Тебе нравится? Потрогай, какие они стали гладкие. Потрогай сзади, – сказала она.
Он потрогал.
– А теперь возле щеки и уха. Пропусти их сквозь пальцы с обеих сторон. Ну вот, это и есть мой сюрприз. Я девушка. Но теперь я также и мальчик и могу делать все, что захочу, все-все-все.
– Сядь рядом со мной, – попросил он. – Что будешь заказывать, братишка?
– Спасибо. Я возьму то же, что и ты. Ну, теперь ты понимаешь, почему я говорила, что сюрприз – опасный?
– Да, теперь вижу.
– Правда, я здорово придумала?
– Возможно.
– Нет, не «возможно». Я думала об этом. Я продумала все до мелочей. Почему мы должны жить по общим правилам? Мы – это мы.
– Мы прекрасно проводим время, и я не думаю ни о каких правилах.
– Пожалуйста, проведи по моей голове еще раз.
Он выполнил просьбу и поцеловал ее.
– О-о, ты такой милый, – сказала она. – Я вижу, тебе действительно нравится. Я это чувствую. Ты не обязан сразу полюбить мою новую стрижку. Для начала просто согласись с тем, что она тебе нравится.
– Нравится, – сказал он. – Она подчеркивает прекрасную форму твоей головы и твои прелестные скулы.
– А по бокам нравится? Это тебе не просто стрижка «под мальчика», сделанная в салоне красоты, а настоящая мальчишеская стрижка – без обмана.
– У кого ты стриглась?
– У парикмахера в Эг-Морте. У того, что постриг тебя неделю назад. Когда ты объяснял ему, как тебя нужно постричь, я запомнила и попросила постричь меня точно так же. Он настолько хорошо воспитан, что даже не выказал удивления. Ни малейшего. Только спросил: «В точности как вашего мужа?» Я сказала: «В точности как его». Тебе это говорит о чем-нибудь, Дэвид?
– Да.
– Конечно, найдутся глупые люди, которые назовут это странным. Но мы должны гордиться собой. Я люблю ходить с высоко поднятой головой.
– Я тоже, – сказал он. – Можем начинать гордиться прямо сейчас.
Они сидели в кафе, смотрели, как в воде отражается солнце, как на город спускаются сумерки, и пили коньяк. В кафе заходило много людей – всем хотелось незаметно рассмотреть девушку: во-первых, потому что она была иностранкой, а во-вторых, потому что она нравилась местным жителям и к тому же была необычайной красавицей. Конечно, в тот день все обсуждали рыбу, которую поймал Дэвид, однако новая стрижка девушки была не менее выдающимся событием для их деревушки. В тех краях ни одна приличная девушка не стала бы стричься так коротко, и даже в Париже очень немногие отваживались на подобные эксперименты, поскольку отношение к коротким стрижкам было неоднозначным: кто-то считал их красивыми, кто-то – донельзя безобразными. Для одних женщин короткая стрижка означала серьезные перемены в жизни, для других – всего лишь возможность продемонстрировать великолепную форму головы.
На ужин они ели бифштекс с кровью, картофельное пюре, зеленую фасоль и салат. Девушка попросила официанта принести тавельского[10].
– Это вино для влюбленных, – сказала она.
До сегодняшнего вечера Кэтрин всегда выглядела на свой двадцать один год, и молодой человек гордился этим. Но сегодня она казалась еще моложе. С мальчишеской стрижкой как-то по-новому обозначились скулы; девушка улыбалась ему, и, глядя ей в лицо, он вдруг подумал, что она разобьет ему сердце.
В комнате было темно, лишь слабый свет пробивался снаружи. В окно дул прохладный бриз, но они откинули простыню.
– Дэйв, ты не возражаешь, если мы согрешим?
– Нет, девочка.
– Не называй меня девочкой.
– Там, где я тебя держу, ты – девочка, – сказал он.
Он крепко сжимал ее груди руками, чувствуя под пальцами крепкие прохладные округлости.
– Это всего лишь мое приданое, – сказала она. – А вот мой сюрприз – это действительно что-то новенькое. Потрогай. Нет, оставь их. Они никуда не денутся. Потрогай мои щеки и сзади на шее. О, какое дивное ощущение чистоты, свежести и новизны. Пожалуйста, люби меня, Дэвид, так же, как я тебя люблю. Пожалуйста, пойми меня и люби.
Он закрыл глаза и почувствовал, как она легла на него своим длинным легким телом, прижавшись грудью к его груди, губами к губам. Он лежал, полностью предавшись ощущениям, потом ее рука потянула его руку вниз, и он помог ей своими руками и потом лежал в темноте, ни о чем не думая, а чувствуя только тяжесть ее тела и смятение в душе.