— Извините, что мешаю. Я — американец. Это вы обозвали меня ослом?
— А вы осел и есть, — устало ответила Виктория. — Если топаешь ногами, ровно ничего не значит, по-испански это или нет: топают ногами от злости. Как по-вашему, где мне найти такси?
— У меня машина за углом, — сказал тот. — Я из Хьюстона, штат Техас.
Всю дорогу к селению он рассказывал ей о своей семье и о своей работе. Они обменялись адресами и обещали присылать открытки друг другу.
Вытянувшись на кровати в прохладной темноте, Виктория пыталась составить верное представление о том, что произошло. Вендетта — очевидна и явно завершена в драматическом ключе. «А теперь, — подумала Виктория, — теперь ничего худого уже не произойдет, кроме того, что Жозефине придется поменять прическу, а X. будут еще больше порицать и она окажется еще в большей изоляции. Она проиграла, она вела себя недостойно. Я должна попытаться быть справедливой. Естественней всего, вероятно, держаться в стороне от происшедшего, но что общего между сочувствием и справедливостью… Ведь я обещала помочь Жозефине. Но сейчас X. интересует меня больше — я не объективна. С учениками было столь же трудно, — как они следили за тем, на чью сторону я встала! Они доводили меня до отчаяния, разделяя все на белое и черное… Где, собственно говоря, то, что абсолютно, абсолютно с позиции „либо-либо“; каким-то образом все оказываются правы, и это понятно, и тогда ты становишься нерешительным и скромным, и пытаешься относиться терпимо ко всем… Но все те приемы, что я устраивала для учеников, были, во всяком случае, попыткой, предположим, неуклюжей, а быть может, и трусливой, но попыткой без больших потерь вывести ребят из их мелких, крайне бюрократических кружков и всем вместе стать цивилизованными и дружелюбными, прислушиваться к другим и по возможности чуточку больше их понимать. Мои методы были хороши. Я думаю, надо попытаться еще раз и здесь.
Может, устроить праздник для всей колонии? Нет, только для Жозефины и X.».
Телеграмма пришла чуть позднее вечером: «Мама умерла сегодня утром просто заснула но это кажется невероятным не беспокойся скажи Хосе если крыша начнет протекать не беспокойся Элисабет».
В первую минуту Виктория решила, что ей надо срочно возвратиться домой, чтобы помочь Элисабет. Но, может, все-таки не надо… Она села у стола и стала снова и снова перечитывать телеграмму; что там с этой крышей, почему она должна протекать… так странно… Через некоторое время она вышла на балкон и вылила на крышу несколько ведер воды. Вниз ничего не потекло.
И вдруг, на удивление мучительно, Виктория начала горевать о своей умершей подруге юности Хильде — та никогда не понимала, как легко она становится в тягость другим.
— Выброшу-ка я эту ужасную каракатицу из холодильника! Занесу в дом блюдечко для молока; ведь эти кошки не пьют молоко, во всяком случае, эти испанские кошки — даже кошки здесь не такие, какими должны быть!
В тот вечер Виктория пошла в кафе и заказала стаканчик «Cuba libre»[14]; она спросила Хосе, что пьют дикие кошки, когда хотят пить.
Хосе засмеялся и сказал:
— Они вылизывают росу.
Прежде чем уснуть, Виктория убаюкивала себя приятной мыслью: хорошо бы стать испанской кошкой и найти на восходе солнца подходящий росник[15](если у них в этой стране вообще есть росник).
Виктория написала приглашения на торжественный ужин, ей нелегко дались официальные формулировки и каллиграфия. Торжественный ужин должен был состояться в ресторане Хосе, в единственном здесь ресторане. Он находился за кафе, на веранде, откуда открывался прекрасный вид на долину, словно выполненный по заказу для проезжающих тут летом туристов.
«В ресторане будет хорошо», — подумала Виктория и пошла обсудить этот вопрос с Хосе. В кафе было довольно людно. Она поздоровалась с Хосе и Каталиной и спросила, не выпьют ли они с ней по стаканчику, ей, мол, нужен совет по одному чрезвычайно важному и личному вопросу. Каталина улыбнулась, поблагодарила и сказала «нет», у нее нет времени, но Хосе принес два стаканчика «Cuba libre» и поставил их на столик возле стеклянных дверей на веранде. Виктория прямо перешла к делу:
— Я предполагаю устроить торжественный ужин и пригласить двоих гостей, ужин этот должен быть отменным. Я полагаюсь на ваш опыт в кулинарии и хотела бы обсудить меню. Не следует ли выбрать основным блюдом телятину?
— Абсолютно… — ответил чрезвычайно заинтригованный Хосе. — Я предлагаю Cordero con guisantes[16].
— Звучит хорошо, — одобрила Виктория и задумчиво кивнула со знанием дела. А «закуски», следовательно, называются entremeses?