— Мне нужно прокатиться в Эг-Морт, — сказала она.
— Хорошо. Я поеду с тобой.
— Нет. Я поеду одна. Это имеет отношение к сюрпризу.
Она поцеловала его на прощание и ушла. Он видел в окно, как она села на велосипед и легко и плавно покатила вверх по дороге. Ветер трепал ее волосы.
Солнце било прямо в окно, и в комнате стало слишком жарко. Молодой человек сполоснулся под душем, переоделся и вышел прогуляться на пляж. Он понимал, что сейчас хорошо было бы поплавать, но у него совсем не осталось сил; пройдя по пляжу, он свернул в сторону от моря и побрел по тропинке сквозь заросли высокой травы, потом снова вернулся на пляж, и дошел до порта, и затем поднялся наверх в кафе. Там он нашел газету и заказал себе хорошего коньяку: после занятий любовью он чувствовал себя вконец опустошенным.
Со дня их свадьбы прошло уже три недели. Захватив с собой велосипеды, чемодан с одеждой для города, рюкзак и вещмешок, они проследовали на поезде из Парижа до Авиньона, где оставили чемодан, пересели на велосипеды и отправились смотреть Пон-дю-Гар[9]. Однако здесь их планы нарушил мистраль — под напором резкого встречного ветра им пришлось свернуть к Ниму. Переночевав в «Императоре» — лучшей гостинице Нима, они поехали к морю в Эг-Морт, и сильный ветер по-прежнему дул им в спину. Осмотрев Эг-Морт, они заглянули в Ле-Гро-дю-Руа, да так здесь и остались.
Все это было чудесно, они были по-настоящему счастливы. Раньше он даже не представлял, что можно настолько сильно любить, что все остальное теряет значение и словно бы не существует. До женитьбы у него была масса проблем, но за минувшие три недели он ни разу не вспомнил о них; у него не было желания писать и думать о чем бы то ни было, кроме этой девушки, которую он любил и которая стала теперь его женой. С Кэтрин у него ни разу не было тягостного момента отрезвления, который всегда наступал после близости с женщиной. С нею этого не было. Они занимались любовью, ели, пили и снова любили друг друга. Это была очень простая жизнь, но в той другой, прошлой жизни он никогда не был так полно, по-настоящему счастлив. Насколько он мог судить, Кэтрин была так же счастлива, но сегодня вдруг возникла эта идея с переменой и с сюрпризом... Но, возможно, это будет перемена к лучшему и приятный сюрприз. В конце концов, алкоголь и чтение местной газеты довели его до того, что он уже с нетерпением ждал появления Кэтрин — что бы она там ни придумала.
Сегодня впервые с того момента, как они отправились в свадебное путешествие, он пил один. Правда, сейчас он не писал, а его единственным правилом в отношении выпивки было не пить до и во время работы. Как хорошо было бы снова засесть за работу! Он отлично знал, что это время скоро придет, и тогда ему придется все время напоминать себе о том, что нельзя быть эгоистом, и, кроме того, придется как-то объяснить Кэтрин: он может работать только в полном уединении. Она должна понять, что он сожалеет об этой необходимости и что это вовсе не прихоть. Дэвид не сомневался, что Кэтрин отнесется к его словам с пониманием и найдет, чем себя занять, однако мысль о том, чтобы начать работу сейчас, когда им обоим было так хорошо, показалась ему ненавистной. Тем более что для работы нужна ясная голова. Интересно, понимает ли это Кэтрин? Может, и понимает. Ведь что-то она имела в виду, когда сказала, что ей необходимо измениться? Хорошо, если так. Но что это может быть? Что может связать их крепче, чем они уже связаны? Их близость ничто не омрачает — есть только счастье, любовь, голод, восстановление сил и снова любовь.
Он обнаружил, что уже допил свой коньяк, а день клонится к закату. Он взял еще коньяка и попытался сосредоточиться на газете. Но газета не вызвала у него обычного интереса, и он стал смотреть на вечернее солнце, тяжело опускавшееся в море, и наконец в кафе раздались ее шаги и гортанный голос:
— Привет, милый.
Она быстро прошла к столу, села напротив и вздернула подбородок, подставив его взгляду свое лицо с золотистой кожей, покрытой мелкими веснушками, и смеющиеся глаза. Ее волосы были острижены коротко, как у мальчишки. Бескомпромиссная стрижка. По-прежнему густые и тяжелые волосы были отчесаны назад, а по бокам сильно сострижены, так что стали видны ее плотно прилегающие к голове уши. Она повернула голову, прогнулась назад, так что грудь ее слегка приподнялась, и сказала:
— Пожалуйста, поцелуй меня.
Он поцеловал, вновь посмотрел ей в лицо и на ее новую прическу и опять поцеловал.
— Тебе нравится? Потрогай, какие они стали гладкие. Потрогай сзади, — сказала она.
Он потрогал.
— А теперь возле щеки и уха. Пропусти их сквозь пальцы с обеих сторон. Ну вот, это и есть мой сюрприз. Я девушка. Но теперь я также и мальчик и могу делать все, что захочу, все-все-все.
9
Трехъярусный древнеримский акведук середины I века н.э. После падения Римской империи использовался в качестве моста. Шедевр архитектуры.