Все, что он помнил, это то, что он чуть не лишился прав. Потом появилась Анна, и они куда-то поехали. Последнее, что он помнил, было то, что Анна вышла. Вернулась она или нет, он не знал. Не знал он также и то, как он очутился здесь.
Он приподнялся и обвел взглядом комнату. На гостиничный номер не похоже. Напротив кровати, на которой он лежал, стоял небольшой диванчик. Слева от него, в углу, в большом горшке росло декоративное деревце. Рядом были книжные полки до самого потолка. Возле окна стоял стол, и электронные часы на нем показывали 7:12. Рядом с кроватью он обнаружил стул с заботливо приготовленными полотенцами, станком и зубной щеткой, которые были как нельзя кстати. На полу лежал цветастый ковер. Николай свесил голову и обнаружил свои носки и туфли, и сланцы, но он не видел никакой одежды. Соскочив с кровати, он потянулся и расплылся в улыбке: на ручке платяного шкафа висел мужской халат, а рядом на вешалке его костюм в абсолютном порядке.
— Да, кто бы ни был здесь хозяином, он или она, обо всем успел позаботиться, — с улыбкой произнес Николай и облачился в заботливо приготовленные халат и сланцы.
Захватив с собой туалетные принадлежности, он бесшумно открыл дверь и высунул голову. Справа была прихожая, и у порога стояла пара кроссовок, которые могли служить или девушке, или мужчине со смешным размером ноги. Слева по коридору была кухня, и желудок Николая издал возмущенное восклицание, но он не обратил на него внимания, так как заметил в гостиной на диване спящую фигуру. Он на цыпочках проскользнул в комнату, но его ждало разочарование: все тело было укрыто одеялом, а голова была под подушкой. И никакой одежды рядом, ни женской, ни мужской. Ему ничего не оставалось, как только ждать пробуждения его таинственного хозяина или хозяйки. Он принял душ, побрился, и, накинув халат, вышел из ванной. Его хозяин, или хозяйка, по-прежнему спал, зарывшись под подушку, и Николай ушел в комнату, в которой провел ночь. В халате, разумеется, было удобнее, но он не стал злоупотреблять неизвестной гостеприимностью, и надел свою одежду, оставив только пиджак висеть на спинке стула. До сих пор такого с ним ни разу не случалось: проснуться и не знать где. И тут ему в голову пришла блестящая идея, и, не раздумывая, он раздвинул дверцы платяного шкафа. Судя по гардеробу, находившемуся внутри, хозяином его была, несомненно, женщина. Он разглядывал висевшую в шкафу одежду, и вдруг его брови поползли вверх, а лицо расплылось в довольной улыбке. Он раздвинул вешалки, и перед ним оказалось знакомое длинное платье из жатого трикотажа. Николай даже тихонько присвистнул. И тут, словно в подтверждение его открытия, в комнату важно вошла дымчатая кошка. Он взял Марселу на руки и почесал ее за ушком.
— Привет, красавица! Как же я рад тебя видеть! — Марсела довольно заурчала. — Жаль, что ты не можешь рассказать мне все, что я пропустил. Кто бы мог подумать! Я пропустил все самое интересное!
Он закрыл шкаф, и с кошкой на руках, уселся на диванчик, взяв с книжной полки один из приглянувшихся детективов.
Анна с трудом открыла глаза и зевнула. Было почти девять часов утра, и, если бы все, что случилось с ней вчера, было выдумкой какого-нибудь сумасшедшего, она преспокойно бы продолжала спать дальше. Но то что она проснулась на диване в гостиной, а не в своей комнате, говорило о том, что все это, действительно, было, и уже наступило утро. Потянувшись, Анна заставила себя подняться с дивана. Так как вчера она слишком часто вставала и подходила к окну, и ей надоело каждый раз надевать халат, она спала прямо в нем. Она первым делом подошла к окну. Машина Николая Ротова стояла на месте, и девушка с облегчением вздохнула. Тихонько прошлепав босиком в ванную, она краем глаза видела, что дверь в ее комнату еще закрыта, и, видимо, ее «гость» все еще отсыпается после вчерашней пьянки.
Анна вымыла голову и долго стояла под бодрящими струйками прохладной воды. Даже душ не придал ей обычной свежести и бодрости из-за почти бессонной ночи. Намотав на голову полотенце, Анна надела халат, и еще раз умыла лицо холодной водой. И все равно чувствовала себя ужасно разбитой, просто древней развалиной. Она вышла из ванной, и, наклонив голову вниз, сушила волосы полотенцем, резко откинув их назад, когда услышала веселое:
— С добрым утром!
Анна вздрогнула от неожиданности (когда она выходила, в коридоре никого не было) и посмотрела на стоявшего перед ней Николая.
Бывают мужчины, при встрече с которыми женщина хочет выглядеть если не на 100 %, то хотя бы на 99,8 %. И Николай Ротов был одним из них. Анна с трудом подавила желание пригладить свои мокрые волосы. Она лишь сверкнула глазами и вздернула подбородок, окинув еще раз взглядом стоявшего в коридоре мужчину. Он был бодр, свеж, чего было нельзя сказать о ней, и светился приветливой улыбкой, от которой добрая половина женского населения таяла бы, как мороженое на солнце. Верхние пуговицы его рубашки были расстегнуты, обнажая загорелые шею и грудь, рукава немного закатаны. Он был спокоен, раскован, и, как всегда, чертовски обаятелен.
— Доброе утро, — проглотив ком в горле, проговорила она. — Я не знала, что ты уже проснулся.
Николай широко улыбнулся, глядя на босую девушку в длинном халате, с копной блестящих мокрых волос. Ничего прелестнее ему раньше видеть не доводилось.
— Привычка, — объяснил он. — Знаешь, я со вчерашнего утра ничего не ел. Может, чем-нибудь накормишь?
— Вообще-то, повар из меня никудышный, — честно призналась Анна.
— Что ж, буду рад даже жареной подошве своих ботинок.
— Ты рискуешь заработать себе несварение желудка.
— В любом риске есть свои прелести.
— Думаешь?
— Готов проверить! — заверил он Анну.
Она тряхнула головой и царственной походкой пошла на кухню, жестом приглашая Николая, который мог поклясться, что прекраснее королевы нет на свете.
— Тебе придется немного подождать.
— Готов на любые жертвы!
— Присядь, — она смерила его строгим взглядом учительницы и включила чайник. Вспомнив про приготовленные бабушкой рулеты, Анна достала из морозильной камеры рулет и кексы, и решила пожарить картофель.
— Ты не могла бы объяснить мне, как я здесь очутился?
Анна выбрала несколько картофелин и положила их в мойку.
— Может сначала ты? — она искоса на него взглянула, продолжая мыть картофель.
— Ну, хорошо, сначала я, — согласился Николай, понимая, что должен как-то объяснить свое поведение, — чтобы не нарушать хронологию… Я…
И тут он понял, что не может, и не хочет лгать ей. Не потому, что в прошлый раз был непростительно груб, а потому, что она была не такая как все, с кем ранее он был знаком.
— Я решил зайти в кафе, когда увидел свою мать. Она была не одна, а в компании симпатичного молодого человека, за которого, как я потом понял, собиралась замуж. Мои родители давно развелись, — он посмотрел на Анну, продолжавшую, чистить картошку, но изредка на него поглядывавшую. — Мне показалось, что она обрадовалась, увидев меня…
И Николай, ничего не скрывая, передал весь разговор со своей матерью.
— Когда до меня, наконец, дошло, что приятелем являюсь я, мне хотелось на всю улицу заявить, что она моя мать, но я пошел и напился. Должен признать, мне полегчало, но не сильно. Я решил посидеть в машине, когда ко мне пристал этот… Не помню как там его….
— Ты, действительно, не собирался никуда ехать? — спросила Анна, высыпав нарезанную ровной соломкой картошку, на горячую сковороду.
— Конечно же, нет! Я решил, что, если не смогу до кого-нибудь дозвониться, то заночую в машине. А дальше тебе все известно, — слабо усмехнувшись, сказал Николай, — теперь твоя очередь.
Анна стояла, оперевшись бедром о кухонный стол. В ее голове до сих пор не укладывалось то, как родная мать могла назвать своего сына просто «приятелем». Это какой нужно быть бессердечной и эгоистичной, чтобы пойти на это. Она посмотрела на Николая, он ждал.