Итак, я созрела для того, чтобы оказаться в новом месте, начать все заново и стать востребованной и нужной. Поскольку я не собиралась быть ненаглядной деткой, с которой носятся родители, или любимицей какого-нибудь чрезмерно внимательного учителя, который разглядел во мне нечто уникальное и стремился затолкать меня в Оксбридж, я приняла решение ограничиться в школе минимумом необходимого: посещать занятия настолько регулярно, чтобы меня не выгнали и чтобы маму не арестовала миссис Харгрейвс, школьный инспектор. Я буду заскакивать на математику и естественные науки, ну и когда нужно будет отметиться, а в остальное время стану помогать пожилым дамам застегивать корсеты и вдевать нитку в иголку и заработаю достаточно, чтобы купить годовой запас сигарет «Джон Плейер» в синей упаковке с зажигалкой, пузырек «Пако Рабанн» и семь штук новых трусов пастельных оттенков, на которых подписаны дни недели, – буду как героини Эдны О’Брайен[6]. Вот о чем я думала.
И думала всю дорогу до дома, пока степенно шла или же временами пускалась вприпрыжку в форменном платье медсестры. Вот почему я хотела получить работу. Причины не такие впечатляющие, как у Миранды, но все же более сложные, чем желание купить модный шампунь.
Приближаясь к дому, я поправила шапочку, подтянула гольфы и вошла через заднюю дверь. Мама играла на пианино сонату Клементи, а Дэнни сидел в ползунках и жевал корку хлеба. Я кашлянула, чтобы мама обернулась. Она повернула голову, увидела меня в форме и разразилась слезами.
Нет, не от огорчения (и не от злости, и не от счастья). Она была просто растрогана и не велела мне переодеваться, пока не отыщет свой фотоаппарат, который так и не смогла найти. Но мне пришлось остаться в форме до возвращения мистера Холта, а когда он пришел домой, то улыбнулся и сказал что-то насчет Флоренс Найтингейл и выразил надежду, что я не собираюсь опять начать прогуливать школу.
Так странно было вновь оказаться в школе в понедельник. С тобой опять обращаются как с ребенком, после того как в «Райском уголке» к тебе относились как к взрослой; после того как ты видела голую старую женщину с пролежнями, которая в любой момент могла умереть; после того как пилочкой для ногтей поправляла зубной протез другой даме, чтобы он не поранил ей рот.
В туалете я наткнулась на Миранду с парой ее подружек, которые подводили глаза карандашом – готовились к дневной понедельничной дискотеке. Миранда упомянула «Райский уголок», и я не задумываясь сказала, что это большая удача – находиться в обществе пожилых людей, они многому могут научить молодых девушек вроде нас.
Миранда нахмурилась, глядя на меня в зеркало (она определенно не в этом ключе общалась с подругами), и была, очевидно, раздражена таким поворотом.
– Ты ведь шутишь, да?
Ей совсем не понравилось общество пожилых людей. Она сказала, что при виде этих унылых стариков, ковыляющих мимо, звякающих своими ходунками, ей хочется взвизгнуть и оттолкнуть их – нет, не причинить им боль, и не потому что они ей неприятны, но потому что они вызывают в ней чувство, абсолютно противоречащее тому, что она испытывает по отношению к Майку Ю (директору компании в свои девятнадцать лет) и жизни в целом. Эти пациенты оскверняют ее сознание, сказала она, из-за них все ее мечты и надежды кажутся бессмысленными.
– Я хочу сказать, что это чертовски угнетает – в нашем возрасте проводить целый день с людьми, которые в шаге от смерти, и ты это знаешь, и они знают, – сказала она. – И прикидываться, что это совершенно нормально.
Я заверила Миранду, что они вовсе не считают, что находятся в шаге от смерти. Они как раз считают, что находятся в шаге от чашки кофе с молоком и печеньем или от путешествия в уборную. И в сущности, чем они отличаются от нас, здесь, в этом туалете, от меня с сигаретой и от нее, находящейся в шаге от автомата с «кит-кэт» и дневной дискотеки?
Миранда фыркнула и сказала, что никогда не пользуется вендинг-машиной. Потом она взбодрила себя, подробно описав костюм-тройку из «Ричард Шопс», на который она копит, – по описанию то ли для официального приема, то ли для спальни, в бежевую полоску, жилет с воротником-«хомутом» с очень низким вырезом и брюки, с которыми нельзя носить трусы. Это должно свести Майка Ю с ума.
6
Эдна О’Брайен (р. 1930) – ирландская писательница, в самом известном ее романе «Деревенские девушки» две девушки сбегают из дома и монастырской школы.