Дафни отвернулась от окна и подошла к своему туалетному столику. «Человек завтрашнего дня». Чьего дня? Ее? Бизнеса ее отца? Получается, Тоби слишком большая ценность, чтобы упустить его за просто так. Но откуда это тревожное ощущение тщательно скрываемого безжалостного эгоизма, который она ощущала во всем облике Тоби Смита? И чем его приход в семейный бизнес может помочь Андерскорам?
Дафни рассеянно положила подбородок на руки, отведя взгляд от зеркала, чтобы в поле зрения не попало столь знакомое отражение. Она слышала, как Тоби Смит с энтузиазмом излагает Амосу свой взгляд на причины того, что тысячи, сотни тысяч маленьких домов вырастали рад за радом в пригородах столицы. Эти дома возникали, как две капли похожие один на другой, в новых предместьях, рекламировались в популярных газетах. Потенциальных покупателей заманивали бесплатными железнодорожными билетами и даровыми чаепитиями; преимущества новостроек подчеркивались новыми торговыми центрами, ежедневной доставкой свежего молока, удобством сообщения электропоездами до Лондона.
Эти дома, где все, начиная от порога и кончая печной трубой, было предметом гордости домохозяек, ставших таковыми, возможно, впервые в жизни, требовали уборки и заботы. Шло непрерывное соревнование с соседями. Мебель и безделушки, ковры и занавески, все должно было быть новым, со вкусом подобранным и модным именно в данную минуту. Пылесосы и газовые плиты, утюги, недавно появившиеся и сразу ставшие столь нужными радиоприемники. Кастрюли и чайники, посуда и наборы ножей.
Домохозяйка, гладя на объявления, покрывающие уличные рекламные щиты и заполнявшие газеты и журналы, видела себя веселой и привлекательной в своем новом сверкающем чистотой доме и требовала того, о чем твердила ей как о самом необходимом реклама. Андерекоры могли расправить крылья еще шире, обеспечив ей эти вещи.
Дафни уже два года пыталась объяснить это отцу, используя все имевшиеся в ее распоряжении хитрые способы. Сейчас Тоби Смит говорил своим приятным, убедительным голосом то же самое. И поскольку он был мужчина, да к тому же умеющий убеждать, Амос Андерскор прислушивался к его словам.
Это было досадно, но Дафни, будучи женщиной прагматичной по натуре и практичной по воспитанию, не испытывала сильного огорчения. Не вызывало сомнений и то, что она сама, упакованная в золоченую фольгу и перевязанная золотой цепью, являлась важной частью торгов. Это и было предметом ее размышлений. Насколько она смогла его понять, Тоби Смит никогда не удовлетворился бы половиной пирога, какой бы большой она ни была. Чтобы добиться дели, ему в этом деле приходилось балансировать между осторожностью и безоглядной смелостью. Прежде всего Дафни хотела бы знать, понял ли отец, насколько тонко Тоби играет.
Она украдкой рассматривала человека, до сих пор занимавшего главное место в ее жизни. Да, в последнее время он постарел и стал совершать все больше ошибок. Дафни нахмурилась, ее высокий бледный лоб разрезала морщинка. Нехорошо было думать так об Амосе Андерскоре. Сейчас ему уже семьдесят; он был мужчиной в полном расцвете сил, когда прошлый век сменился нынешним и умерла старая королева. Тогда он успешно развивал созданное им дело. Двадцать восемь лет своей жизни она знает его, и в течение этих лет он всегда был крепок и душой и телом, как и требовали того правила викторианской эпохи, в которой он вырос. Но рано или поздно он должен был ослабить свою власть.
В последние несколько лет Дафни позволила себе питать скромные, но быстро растущие, хотя, возможно, призрачные надежды, что придет тот день, когда он наконец поймет что кто бы ни возглавлял дело, мужчина или женщина, Андерекоры останутся Андерскорами и будут в состоянии развивать и расширять бизнес, который всегда был источником их процветания. Но увы: хотя старые предрассудки, как и старые мечтания, неизбежно умирали, это тяжелое, на годы растянувшееся сражение пока не принесло победы. Да еще Тоби Смит появился на сцене.
Машинально Дафни достала флакон духов, резкими движениями нанесла их на кожу за уздами и дернула шнурок, висевший возле туалетного столика.
— Слушаю, мисс. — У двери возникла крохотная горничная, проворная и аккуратная, одетая в черное и белое.