И тут я, наконец, сообразил, чем запятнал свой мундир и свою честь, что я скрыл от руководства и человечества: «Альфьюрит! Билли проговорился!»
Но упрекать Билли я не мог. Скорее всего, он не просто проговорился, а поступил как достойный гражданин. А я решил скрыть, утаить от всех огромную научную и материальную ценность! Конечно, я сделал это исключительно по своему легкомыслию! Но руководство, видимо, решило, что это – ПРЕСТУПЛЕНИЕ и что двигали мной некие корыстные мотивы… И теперь я понесу заслуженное наказание! Но не это главное! Я представил себе позор, который обрушится на меня и на всех моих родственников… Более того, я останусь в памяти потомков не как герой, и даже не как обычный преступник, а как «человек, который… на Достояние Человечества»… Это страшнее любого наказания! Мгновенно я покрылся холодным потом.
– Александр Владимирович, что случилось? Вы плохо себя чувствуете? – озабоченно поинтересовался заглянувший в цилиндрическую камеру врач в зеленом.
Я пробормотал:
– Все в порядке. Акклиматизация, наверное. Я недавно из рейса.
Как во сне я дождался окончания тестовых процедур. Машина сообщила, что я – это я. Врач, что работал за пультом, попросил мое удостоверение, и машина что-то записала на пластину. Затем мы все втроем вышли из кабинета, и медики проводили меня до двери, через которую я сюда вошел. Мне показалось, что молодые люди смотрят на меня с каким-то нездоровым интересом.
«Кто и что ждет меня за этой дверью?» – подумал я, открывая ее. За дверью никого не было.
– Что дальше? – спросил я в пространство.
– Александр Владимирович, ваш дальнейший маршрут записан на вашей пластине,- ответил у меня за спиной один из медиков, кажется, тот, что в зеленом халате.
– И что, я поеду один?
– А что, вы еще не пришли в себя? Вы не очень хорошо себя чувствуете? – встревожились врачи.
– Нет-нет, уже все прошло,- медленно выговорил я.
«Кажется, слава Богу, дело не в альфьюрите,- начал я потихоньку соображать,- А поскольку на мою пластину записан, видимо, маршрут следования в Департамент «К», значит, этот Департамент находится не на территории Управления». Угроза суда и позора нанесла, похоже, тяжелый удар по моим мыслительным способностям.
Все тот же дежурный охранник – прошло всего-то полчаса от силы – молча взял мое удостоверение, не глядя, отметил его в машине и также, не глядя, вернул его мне, поскольку занят был изучением на сетевом мониторе таблицы футбольного турнира. Если бы со мной было что-то не в порядке, машина заблокировала бы выход, но он был открыт.
Я вышел на волю, вдохнул свежий воздух, прищурился на солнце и твердо решил передать все составные части своего санитарного блока в казну Всемирного Совета, предварительно изуродовав до неузнаваемости изделия сложных форм. Спустя минуту я передумал, сообразив, что столь щедрый дар от частного лица, тем более от лица военного, заставит службы всех мастей глубоко копать, и они, несомненно, раскопают все пикантные подробности. Это не выход. Может, выкинуть весь минерал где-нибудь в окрестностях далекой звезды? Но как я буду объясняться в доках? Проблема представлялась мне совершенно неразрешимой, и я решил отложить ее до лучших времен. Как говорит старинная английская пословица: «Do not trouble trouble until trouble troubles you [1]».
Непосредственно на повестке дня у меня стояла другая «trouble»: по-прежнему непонятный Департамент «К», для выдачи сообщения о местоположении которого меня столь надежно и идентифицировали. Кстати, где же он находится? Я вставил уголок пластины удостоверения в разъем на локтевом сгибе левой руки, и в моем сознании возник план Бухареста и его окрестностей. Департамент находился совсем рядом с Бухарестом, но в стороне, противоположной от Управления. Судя по плану, территория Департамента примыкала прямо к озеру Снагов, любимому месту отдыха местных жителей.
До назначенного времени у меня оставалось еще больше часа, но гулять в парке Управления или тем более в городе, настроение как-то пропало. Я решил полетать на флаере над озером, успокоиться и, так сказать, осмотреться.
Забравшись в кабину своего летательного аппарата, глотнув кофе из термофляги и немного посидев, не думая ни о чем, я почувствовал, что уже способен вести машину на ручном управлении. Поскольку флаеров над городом практически не было, я, не торопясь, немного покружил на малой высоте над Бухарестом и направился к озеру.
Сверху было хорошо видно, что узкое длинное озеро представляет собой заполненную водой трещину в горах, которые, теперь уже очень старые, превратились в пологие холмы. Но кое-где берег обрывался в озеро довольно высокими скалами. Берега Снагова заросли лесом, близко подходившим к берегу. И в лесу, и по берегам видны были виллы, коттеджи, домики и походные палатки. Местами берег просто кишел отдыхающими.
Территория Департамента «К» оказалась довольно обширной и напоминала типичный санаторий. Два здания побольше были расположены на склоне холма и с одной стороны имели один этаж, а со стороны озера – два. Их архитектура тоже была типично санаторной: много стеклянных стен, лесенки, колонны, большие и маленькие веранды и балконы. В лесу виднелись крыши небольших особнячков, разбросанных по всей площади, занимаемой Департаментом. Вдоль дороги от ворот до главного здания располагались спортивные площадки, корты и даже футбольное поле. Широкие и узкие лестницы спускались к озеру. На берегу под серебристыми ивами на крохотной набережной находилось кафе с белыми столиками под разноцветными зонтами. Тут же был бассейн с вышками для прыжков в воду и лодочная станция с отдельной стоянкой для маленьких яхт. Все выглядело исключительно благостно, вот только отдыхающих нигде не было видно. Запустение напоминало сегодняшнюю обстановку в Управлении, поэтому я был уверен, что прилетел в нужное место.
Главный вход находился со стороны, противоположной озеру. Стоянка была невелика и совершенно пуста. Свой флаер я пристроил аккуратно с краю, но все равно он занял почти четверть площадки. «Где же они ставят свои машины?» – машинально отметил я про себя.
Подойдя ко входу, я заметил, что прозрачные двери и стелы, сквозь которые на просвет была видна веранда на другой стороне здания, имеют отчетливый голубоватый оттенок и толщину сантиметра четыре. «Хороший санаторий, добрый»,- подумал я. Примерно такие стены были и на смотровых палубах кораблей Космофлота. Мало этого, я заметил характерные пазы для шторок из броневых плит, что мне было также до боли знакомо. Близкий сердцу почерк корабельных конструкторов. Мне стала предельно ясна картина, увиденная сверху. Это был не просто единый подземный корпус с наземными постройками над выходными шахтами. Это был док с малым транспортником типа моего «Принца Георга», являющийся частью берега озера Снагов. Если кораблю придется стартовать, то и запас воды – непосредственно под рукой, никаких проблем. Знакомая предусмотрительность.
Черт возьми, хорошей же жизнью жили селферы на протяжении сотен лет! Или они опасаются чего-то такого, чего и сами еще не видывали? А может, точно знают и ждут? Мне стало как-то не по себе. Я вспомнил службу в Патруле и Разведке, исчезновение Сереги… Тогда я был еще слишком молод и беспечен и не задумывался о смысле полетных заданий, вообще-то нелепых ввиду полной безобидности известных нам девяти цивилизаций.
А может, не таких уж и безобидных? Или не девяти? И что насчет Пирамид? Еще я припомнил слухи о том, что якобы на другом конце Галактики обнаружилась цивилизация, не уступающая нам в техническом развитии, но связь с ней внезапно беспричинно прервалась…
***В «стеклянном» холле меня встретил дежурный, совсем молодой лейтенант, год-другой как из Академии, четко козырнул, проверил мое удостоверение в терминале компа и заметил:
– Вы прибыли несколько раньше назначенного времени, но приказано вас допустить, когда бы вы ни появились.
«Интересная формулировка, а если бы я опоздал на сутки? В конце концов, я – в отпуске и мог быть где угодно».