– Жду с нетерпением!
– Чао-чао, май лав, целую. Извини, много дел.
– Я тебя тоже целую!
Рома сморщил нос и отключился.
Серега подал голос.
– Я вот что вспомнил… Забыл совсем. Мать как-то говорила, а я забыл… Ты это… Поосторожнее с Томой. У нее до тебя жених был. Умер. Затрахала до смерти…
– Да ну?!
– Ага. Точняк.
Вмешался Олег.
– Да брехня стопудово. Мало ли кто от чего загнулся. Какая-нибудь звездоболка насвистела.
– Да правда это, зуб даю! Хоть у кого спроси!
Олег махнул рукой и произнес со вздохом.
– А мне папаша дочку своего начальника подсовывает. Страшная, как черт. Я сказал, что на нее глянешь ночью случайно и все, здравствуй, энурез. А он настаивает, мол, ничего, привыкнешь, сам тоже не красавец...
Серега подпрыгнул:
– Это что, дочь мэрская? А познакомь меня с ней. Я на такие мелочи внимания не обращаю. Да хоть Кинг Конг, лишь бы при бабле. Морду можно и газеткой прикрыть.
Серега заржал. Олег кивнул.
– Заметано! Еще и проставлюсь.
Вечером друзья снова сидели в баре. Вера появилась со своим кавалером и села отдельно от приятелей. Вошла Наталья, Рома ей помахал и указал на свободное место рядом с собой. Они пили коктейли и весело болтали, все больше о литературе. Говорила в основном Натали, а парни слушали.
Тома вошла в бар, и глаза ее сузились: Рома чирикал с какой-то тощей бледной бабенкой, в которой единственное, что было хорошего, это копна густых, блестящих каштановых волос, завитых крупными локонами. Томин жених, почти что законный муж, заливался соловьем и непрерывно смеялся, глядя на эту кошку драную! С Томой он так себя не вел. Не хватало еще, чтобы и этого увели! Вот так зазеваешься и останешься с тертым носом и оплеванной душой. Ну уж нет! И Тома решительно двинулась к столику. Увидев невесту, Рома сник, сжался, опустил плечи под пристальным взглядом будущей супруги.
– Мы это, пойдем, прогуляемся, – сказал Олег, толкая Серегу в бок. Тот вскочил.
– Ага, пока, ребята!
Рома испуганно произнес:
– Познакомьтесь, Натали, это моя невеста Тома. Тома, это Натали, она писательница.
Брови Натали изумленно взлетели вверх, лицо Томы осталось непроницаемым, словно маска.
Женщины смерили друг друга взглядом, оценивая достоинства соперницы. Они обе были очень хороши, каждая по-своему. Два мира, две эпохи. Пышная рубенсовско-кустодиевская Тамара и нежная, почти рафаэлевская Натали стоили одна другой. Дамы одновременно одарили друг друга оскалом бизнес-улыбки, изображая приветливость и расположение.
– Извините, мне пора, – сказала Наталья, поднимаясь. – Была очень рада знакомству. Но нужно работать!
Она удалилась, гордо держа спинку.
Рома проводил ее взглядом и заказал Томе коктейль.
– Она мне обещала книги подарить с автографом, – пояснил недовольной невесте. – Она знаменитость!
Тома оскалилась.
– Здорово! Потом вместе почитаем.
Она почти успокоилась. Мир был восстановлен. Но в глубине души царапина осталась. Какие все же мужики козлы! Нельзя на полдня без присмотра оставить! И Люба ей говорила: «Смотри в оба, Тома». Ромина невеста вдруг вспомнила своего бывшего неблагодарного поклонника, за которого даже штрафы ГИБДД платила, того, которого она у… Нет! Того, который умер.
С придыханием произнесла:
– Может, пойдем к себе?
Рома явно оттягивал момент уединения.
– Да рано еще, Том, давай посидим еще…
Утром писательница обнаружила под дверью листок бумаги, на которой крупными буквами было выведено: «УЕЗЖАЙ».
Другая бы выбросила бумагу и тут же забыла о ней. Но не Наталья. Прихватив послание, она отправилась прямиком к хозяйке пансионата. Положила на стол лист и пояснила:
– Вот это я сегодня обнаружила у себя под дверью. Что вы можете сказать по этому поводу?
У Любы были готовы ответы на любые вопросы. Взглянув на послание, она спокойно. с улыбкой, произнесла:
– У нас пансионат семейного типа. Здесь проживают и семьи с детьми. Несколько подростков. Они так развлекаются, мальчишки, что с них взять! Это не в первый раз. Никакого повода для беспокойства.
– Вы уверены?
Люба кивнула.
– Абсолютно!
Наталья забрала послание и вернулась в номер. А Люба крепко задумалась. Это кто же отпугивает клиентов? Может, конкуренты? Или эти придурки прикалываются, Олег с Серегой? А может, это работа наглой лахудры Верки?
На другой день Натали снова увидела под дверью белый лист. На этот раз слов не было. С листа на писательницу скалился грубо намалеваный череп со скрещенными костями. Наталья убрала его в папку, где уже хранилось первое послание, и задумалась. Неужели это работа ревнивой толстухи Томы? Или это Рома таким образом просит ее удалиться? Мог бы и сам сказать… Или это кто-то еще?! Трусихой писательница не была, зато ее любопытство было воистину безграничным. Пребывание в пансионате обещало стать интересным.