Пришлось схватить его за руку и дернуть изо всех сил, чтобы увидеть лицо. Вернее, его остатки: кто-то изрезал лицо Джейка, и теперь из кровавого месива свешивались лоскуты кожи и мышц, а на лбу и скулах выпирали голые кости. Я закричал от ужаса, мы орали в унисон, хотя один бог знает, как Джейк мог орать в таком состоянии. И вдруг мне на шею легла тяжелая горячая рука и чей-то чужой голос произнес: «Хочешь шоколадного мороженого, парень?»
Я помню, что подпрыгнул, вырываясь, — и проснулся с ощущением этого прыжка. Сердце выскакивало из груди, я обливался потом и вслух твердил: «Не хочу, не хочу, не хочу!» Темнота давила, я зажмурился, чтобы не видеть ее, но с закрытыми глазами было еще хуже. Хоть бы какие-то звуки снаружи! Пусть кто-то закричит, пусть постояльцы за стеной (стена на месте, все в порядке, она на своем месте, целая, а за ней такой же аккуратный номер, как и тот, что достался мне) поругаются или займутся любовью, да так, чтоб их вопли в соседнем городке услышали. Но было тихо. Господи, как Джейк орал! Это только сон, кошмарный сон, такое с каждым время от времени случается, но как же он орал!
Ноги дрожали, ощущение прыжка не уходило. Я лежал в постели, отбросив одеяло, и до смерти хотел вскочить, отпрыгнуть, выскользнуть наконец из хватки маньяка, который исполосовал ножом лицо моего друга и уже приготовился вонзить окровавленное лезвие мне в глаз.
Оставаться в постели я не мог. Натянул джинсы и выскочил из номера. Во дворе никого не было, свет фонарей у въезда и над офисом показался добрым и спасительным. Маяки нормального мира, отсекающие бурю кошмара. Я уже почти на берегу, я сумел ввести свой бриг в тихую бухту. Все будет хорошо, осталось всего две-три минуты — и все будет хорошо. Надо идти спокойно, не сорваться на бег ни в коем случае. От фонаря к фонарю, медленно. Сжимай и разжимай руки, Уолт, и повторяй про себя какую-нибудь ерунду. Стишок, любой детский стишок! Говорит треска улитке: «Побыстрей, дружок, иди»… Вот так. Нет, не беги! Дыши поглубже. Разожми кулаки, а то снова заколотишься от ужаса. Мне на хвост дельфин наступит… пусть наступит, зато ножа у дельфина точно нет. Держи спину ровно, шаги медленней. Говорит треска улитке…
Я почти пришел в себя, когда на крыльце офиса появилась хозяйка в длинном синем халате нараспашку поверх синей же пижамы и спросила, может ли она мне помочь. Наверное, ее спальня располагалась над офисом. Или за ним, в задней комнате. Нет, тогда она бы не услышала, как я брожу здесь бормочущим привидением.
Если я промолчу еще три секунды, мадам позовет мужа. «У нас хороший мотель, — скажет он, делая вид, что бейсбольную биту (или дробовик) прихватил совершенно случайно. — Нам не нужны неприятности, сэр». Классическая получится ситуация. Но у меня нет ни пистолета под мышкой, ни дискеты, тайно вынесенной из Пентагона подкупленным клерком, а в чемодане вместо пяти миллионов наличными — одежда, так что триллер отменяется.
— Бессонница замучила, — несчастным голосом проскулил я. — Простите, миз, но мне будто спичками веки подперли, а вертеться с боку на бок уже не могу. Обычно мне помогает маленькая прогулка, дома я хожу по собственному двору. Подумал, никого не побеспокою, если четверть часа поброжу здесь.