Когда мою биопсию отправили на иммуногистохимию, я спросила у своего друга-врача:
– Когда я начну лечение? – Я была готова начинать в тот же день.
– Я думаю, где-то через месяц. – Ответил он совершенно спокойно.
– Что? А что мне делать этот месяц?! – Я не знала, куда себя деть.
– Живи, я тебя как твой врач ни в чем не ограничиваю!
В моей семье никто и никогда не болел раком, ни у кого из близких знакомых тоже такого диагноза не припомню.
Через пару недель были готовы результаты обследования, которые показали, какая именно «дамочка» меня посетила. Мы пошли их забирать вместе с моим другом, а по пути встретили врача, который делал анализ. Он сказал:
– У меня пациент в ремиссии 15 лет с таким же диагнозом, – и я подумала, что это знак, и забрала свои стекла. (Анализ отдается на медицинских стеклах, которые потом повторно можно использовать несколько раз для уточнения диагноза.)
В моей семье никто и никогда не болел раком, ни у кого из близких знакомых тоже такого диагноза не припомню. Сказать, что мы испугались (особенно, конечно, полной неизвестности), – ничего не сказать. Нас спасло то, что мы правильно оценили ситуацию и поняли, что главное – принимать обдуманные решения. Первый вопрос был связан с местом лечения. Варианты, которые первыми приходят в голову, – это Германия и США, там, говорят, лучшие специалисты; но лимфому успешно лечатполучать основное лечение я уехала в Москву. и в нашей стране.
Итак, Впервые попав в отделение химиотерапии гемобластозов, я отправилась в кабинет к своему лечащему врачу.
– Ты замужем, дети есть? – Она листала мою историю болезни.
– Нет.
– Не бойся, у нас все девочки рожают! Все будет хорошо. Лечиться долго, полгода, ты знаешь?
– Вы сказали то, о чем я боялась спросить! – Я правда боялась, что после лечения не смогу иметь детей.
– Подстригись. Волосы выпадут. – У меня предательски навернулись слезы на глазах, а она улыбнулась: – Это нормально, почти все плачут. Отрастут.
В ступор меня ввела пункция костного мозга, я и не знала, что моя болезнь чревата еще и его поражением.
Теперь все обследования начались заново, и это бы ничего, но болезнь стала как-то резко прогрессировать и мое самочувствие ухудшилось. Каждый, у кого брали биопсию, знает, что болезнь отвечает неприятными симптомами, когда ее тревожат. Я начала очень сильно кашлять, стала тяжело спать и иногда дышала и слышала, как страшно хрипит легкое. Я не могла долго ходить, а лестницы вообще стали особым испытанием, почти задыхалась, поднимаясь по ним, да еще и температура поднималась раза три в день, постоянно приходилось носить с собой парацетамол. Мама тогда стоически делала вид, что не замечает, как я иногда задыхаюсь, а я-то думала, что хорошо это скрываю. Кроме того, усилились боли в животе и все чаще они отдавали в поясницу.
В ступор меня ввела пункция костного мозга, я и не знала, что моя болезнь чревата еще и его поражением. Процедуру положено проводить под наркозом, поскольку врачи считают ее слишком болезненной. Сначала я хотела отказаться от наркоза, но потом здравый смысл победил. К счастью, мой костный мозг не был поражен, в противном случае потребовалось бы его пересадка. Я по-прежнему не читала заключения исследований, поэтому, когда находили очередные болезни, сильно расстраивалась. Я-то думала, что у меня всего-навсего пара воспаленных лимфоузлов, а, оказывается, результаты показывают более неприятную картину.
Кардиолог во время исследования, не сдержавшись, почти закричала:
– Боже, где твое сердце?
– Что?! – Я чуть не подскочила на кушетке.
– Тихо-тихо, у тебя что, лимфома? Это лимфоузлы бликуют… У тебя сердце сжато ими со всех сторон. – Это была одна из тех врачей, которая настолько искренне волновалась за меня. – Да, тебе нужно скорее начинать лечение, после первого же курса химиотерапии станет легче.
Следующим был кабинет УЗИ. Когда в твоем теле «сто пятьсот» воспалений, невольно начинаешь понимать, когда врач что-нибудь обнаруживает: если он во время исследования останавливается и что-то печатает, скорее всего, это размер той самой находки. Врач, обследовавший меня, останавливался много раз. Когда я наконец-таки вышла из кабинета и ждала результата, он попросил зайти снова:
– Мне нужно проверить твои ноги[7].
7
Исследование сосудов на предмет выявления их тромбозов, что встречается при онкологических заболеваниях и требует их медикаментозной профилактики в дальнейшем.