— Ты любишь пломбир?
Мы дошли до угла и купили на лотке сливочные стаканчики. Было вкусно, хотя и мало, но Валерик сказал:
— Разве это мороженое? Вот в «Лакомке»! Когда я из пионерского лагеря вернулся, мы там с мамой были. Пломбир с меренгами и клубничным сиропом. А на каждом столике стоит сифон, наливай сколько хочешь газировки.
Я ни разу не была в «Лакомке». Мы подсчитали с Валериком деньги и поехали в центр. Когда мы выходили из троллейбуса, на улицах уже зажгли фонари. Снежинки падали на пальто, на протянутую ладонь, одна очень красивая растаяла у меня на ладошке.
В «Лакомку» нас не хотели пускать — детям, видите ли, поздно, — но мы упросили. Валерик схитрил, он сказал:
— Пломбир нам велел есть доктор.
Швейцар ответил, что мороженое ни при каких болезнях не прописывают. А Валерик вспомнил, что когда у него вырезали гланды, то весь день кормили мороженым, чтобы не шла кровь. Швейцар рассмеялся и распахнул перед нами дверь:
— Заходите, молодые люди!
Я убедилась, что Валерик, хотя и очень хороший, но ещё совсем не умеет ухаживать. Ну, что значит ухаживать? Когда мальчик идёт в кафе с девочкой, он должен быть очень внимательным, а не спрашивать:
— Света, ты уже отдала пальто?
И вообще мне, конечно, хотелось, чтобы Валерик не бежал вперёд и не садился за столик раньше меня. Всё-таки даже самые хорошие мальчики плохо воспитаны.
Мы долго сидели за столиком и выбирали, что взять. Во-первых, было моё любимое крем-брюле. А потом ещё марципановое, фисташковое, гранатовое, — я никогда и не пробовала даже. Это не говоря о сливочном, шоколадном, вишнёвом и кофейном.
Мы решили взять каждого сорта по пятьдесят граммов. Подсчитали деньги. Оказалось, ещё несколько копеек останется. По четыреста граммов на каждого официантка нам не дала. Сказала, что много. Мы съели по двести граммов и перешли в другой зал. Там заказали снова. Вообще-то уже не очень хотелось, но Валерик сказал:
— Раз решили попробовать все сорта, значит, нельзя отступать от намеченного.
Принесли вазочки с разноцветными шариками мороженого, и мы снова принялись за дело. Сироп на этот раз был слишком сладкий, Валерик предложил запивать его водой из сифона.
Мы нажимали рычажки, и пена шипела в стаканах. Потом пузырьки лопались, и на дне оказывалась газированная вода. На мороженое, как мы и рассчитывали, денег хватило, но, оказывается, газированная вода была тоже не бесплатной. И у нас на двоих осталось три копейки. Когда мы вышли на улицу, Валерик предложил:
— Поедем «зайцем». Что здесь такого!
Но я не соглашалась. Тогда он сказал:
— Вот тебе три копейки, а я доберусь.
По-моему, это не по-товарищески. И нам пришлось идти домой пешком.
Дул холодный ветер, вместо снежка заморосил отвратительный мелкий дождичек, под ногами хлюпала грязь. Для того чтобы согреться, мы побежали прямо, не разбирая — лужи или нет. Но не всё же время бежать. И пошли шагом. И беседовали. Валерик очень интересно рассказывает про разные марки.
Когда мы, наконец, добрались до своего дома, нам устроили встречу!
— Вы чего, полуночники, шляетесь? — выругала нас дворничиха тётя Настасья. — Метлой бы вас поучить. Смотри, Светлана, отец приедет — всё расскажу.
На лестнице нас чуть не сшиб с ног Слава, бежавший навстречу:
— Так-то ты, Валерка, провожаешь…
Мне Слава ничего не сказал.
А на площадке лестницы стояла мама Валерика, и, заплакав, обняла его.
— Деточка, с тобой ничего не случилось?
Тут появился папа Валерика. Он единственный поздоровался со мной. А затем я расслышала только начало фразы:
— Ну, Серёгин-младший… — и дверь захлопнулась.
Дома Слава быстро снял с меня туфли, мокрые чулки, растёр ноги, уложил в кровать, покрыл моим и папиным одеялом. А раскладушку поставил поближе к моей кровати. Он такой хороший. Мне стало грустно, и я заплакала. Это правда, что девчонки плаксы. Всё-таки плохо нам без мамы, хотя Славик очень старается. Он подошёл ко мне, приложил губы ко лбу (папа говорил, что так делала мама, когда думала, что мы простужены) и побежал к соседям за градусником. Но там меряли температуру Валерику. А потом я заснула. Врач, которого привёл Слава утром, сказал, что у меня «лакунарная ангина». Это страшное название, но ничего особенного, только глотать больно и полоскание очень противное, и температура долго держится.
Врач очень похож на доктора Айболита: толстенький, в белом халате, с маленькими добрыми глазками, смешными соломенными усиками, не хватало только нарукавника с красным крестом. А когда доктор Айболит уходил, то вдруг вернулся из передней и спросил: