Михаил Петрович звонил хозяину с просьбой санкционировать отход. Операция провалилась. Тучин покончил с собой. Комплекс, если от него что-нибудь осталось, покоился на дне Балтийского моря. В затылок дышали ФСБ и контрразведка. Голос в трубке был, как всегда, сух и до отвращения вежлив.
— Пока я не могу санкционировать выполнение вашей просьбы. Есть абсолютно точная информация о том, что четыре ракеты и прибор управления огнем, находившиеся на самолете, до сих пор не найдены. По некоторым данным, они в руках уцелевшего после аварии летчика. Найдите его! Мне нужны эти изделия! Только после того, как они окажутся у вас, я организую вашу переброску. До этого времени дергаться куда бы то ни было не советую. Вы все поняли?
— Я вас понял. — От ярости Слугарев чуть не запустил трубкой в стену.
— Очень хорошо. Не забывайте, нам прекрасно известны местонахождение вашей супруги и адреса учебных заведений, в которых обучаются ваши дети. Не допускайте ошибок, пожалуйста. У вас есть фотография объекта?
— Есть снимок из его личного дела.
— Вот и прекрасно, можете смело его использовать.
— Каким образом?
— Оповестите о розыске объекта линейные отделения милиции вдоль всей трассы железной дороги.
— Каким образом мы можем заставить их с нами сотрудничать? Мы же пока…
— Указ о включении в/ч 4779 в известное вам ведомство подписан. Вы будете представлять его в регионе до прибытия эмиссара из столицы, которому сдадите дела. Можете смело пользоваться новой вывеской. Для милиции это будет выглядеть как обычное взаимодействие. Еще вопросы? Если это все — до свидания.
Послышались отрывистые гудки. Михаил Петрович уронил трубку на аппарат, сунул в рот сигарету и трясущимися руками долго чиркал спичкой по коробку, пока она не сломалась. Потом вырвал сигарету из пересохших губ и, нервно скомкав, швырнул ее в пепельницу. Хозяин задал почти непосильную задачу. «Еще и угрожает, скотина, уже и замену мне подыскал. Пришлет преданного мальчика на все готовенькое». Слугарев встал с кресла и принялся расхаживать по кабинету. Остановился перед картой Северо-Запада России. С приобретением официального статуса все, понятное дело, изменится, организация выйдет из-под контроля хозяина и вольется в новое ведомство на правах штатного подразделения. После этого не может быть и речи об использовании их команды в прежнем качестве. Это ясно и хозяину, и ему, Слугареву. А сам Михаил Петрович превращается для хозяина в ненужного свидетеля его закулисных делишек. «Небось чистеньким хочет остаться. Как же! Спас для страны группу высококлассных специалистов. А меня напоследок решил на полную катушку использовать. Перед тем как в тираж выпустить. Ничего, мы еще поторгуемся. Нужно только найти летчика и вытрясти из него эти чертовы изделия. Где же этот шестой, куда он делся? Кто он, в конце концов, такой — новоявленный Стивен Сигал?» Подполковник вернулся к столу и стал внимательно изучать копию личного дела Давыдова. Ничего особенного.
Михаил Петрович позвонил дежурному и попросил его связаться с милицейским начальством, он собирался использовать все преимущества нового служебного положения.
Через два часа на валиках милицейских телетайпов крутилась растиражированная фотография Давыдова.
— Где он? — В глазах человека в черном комбинезоне блеснули колючие льдинки.
— Не понимаю, о ком вы говорите, — ответил Яков Степанович и осторожно поерзал на стуле.
Все обитатели маяка сидели рядом, напротив них, удерживая всю троицу на прицеле, стоял командир группы. Ствол качнулся в сторону девушки.
— Кого из них сначала? Ее или мальчишку? У меня нет времени устраивать игры в полицаев и партизан! Отвечайте, или ваши близкие умрут. Повторяю вопрос: где он?
— Он ушел.
— Куда?
— На станцию.
— Куда он поехал?
— На север.
— Куда именно?
— Он не сказал.
— ?!
— Мы действительно не знаем, — ответила вместо старика девушка.
— Как ни странно, я вам верю, — усмехнулся человек в черном.
— Он вооружен?
— Выше крыши, — буркнул старик.
— Проделка с катером его работа?
Журавлеву ничего не оставалось, как кивнуть еще раз. Не выносить же себе самому обвинение в терроризме.
— Из дома не выходить, — распорядился автоматчик и бросился к катеру передавать полученные сведения.
Счет пошел на минуты.
Глава 34.
САМОЕ СТРАШНОЕ ОРУЖИЕ — КРАСОТА.
Сержант Петренко тоскливо посмотрел на стенные часы. До смены еще полдня тарабанить. Правда, после только что прибывшего поезда до следующего — трехчасовый интервал. Можно будет малость расслабиться. Хотя расслабишься тут! Начальник отделения приказал повыгонять из здания вокзала всех бомжей, а их гоняй не гоняй — все одно. Они сюда сползаются, будто им в городе деваться больше некуда. Не торчать же в зале ожидания сутки напролет. Сержант поднялся и принялся поправлять ремень, оттянутый кобурой, наручниками и резиновой палкой, ставшей символом демократических преобразований последнего времени. Нужно было выйти на перрон проверить приехавших. Расслабишься, как же! Петренко остановился перед стендом «Их разыскивает милиция». Какая может быть расслабуха, когда начальство на ушах стоит, все ловят кого ни попадя. Вот и сегодня, час назад, принесли фотографию и приметы еще одного. Офицер какой-то пэвэошной части рванул с оружием прямо с дежурства. По случаю грандиозной облавы начальство изволило лично привезти фотографию и вторично посетить объект, уже подвергнутый нынешним утром проверке. Заодно с вручением изображения беглеца шеф произвел очередную накачку, обнаружив в здании вокзала спящего на скамейке нищего. Бедняга, распространявший вокруг себя устойчивый аммиачный аромат, устроился как раз у входа в комнату милиции. В лекции шефа процентов семьдесят слов не несли смысловой нагрузки и служили лишь для связки остальных полезных тридцати процентов. Вот и думай, что важнее: обеспечивать гигиену на вверенном участке или ловить вооруженного преступника. Петренко внимательно посмотрел на пришпиленную к стенду прокламацию. На зрительную память он никогда не жаловался, но пойди узнай кого по такому изображению. С блеклого бланка на сержанта таращился брюнет с вытянутой серой рожей. «Судя по эмблемам на петлицах, часть летная, — отметил про себя сержант. — Приметы самые обычные, рост средний, одет в форму».
— Вставайте, лодыри, — скомандовал он подчиненным.
Один из них, с погонами младшего сержанта и журналом «Двое» в руках, сразу заныл:
— Ну, дядь Николай, чего мы там не видели? Желудев свой пистон нам уже дважды вставил, теперь контроля до пяти не будет, чего туда переться?
— Вон этого злодея ловить будешь! — Петренко ткнул пальцем в направлении стенда.
Младший поморщился:
— Он где в бега ударился? На юге! Чего ради ему сюда забираться? Какой резон?
— Вставай, резонщик. — Сержант, шутя, замахнулся на подчиненного демократизатором. — Хватит на рисованных мокрощелок пялиться, пошли на живых посмотрим.
И наряд направился к выходу. Все тот же неугомонный бомж снова крутился в зале ожидания. Петренко погрозил ему увесистым кулаком. Ну что тут поделаешь?
— Возьми меня под руку, — скомандовал Давыдов. — Пошли не спеша. Не дергайся!
Издалека Давыдов с чемоданом в руке, спортивной сумкой через плечо и взявшая его под руку девушка смотрелись как обычная семейная пара. Молодой офицер с супругой возвращаются из отпуска или наоборот — едут отдыхать. Может быть, пожаловали посетить знаменитые Соловецкие острова. Пара спокойно проследовала мимо наряда милиции сквозь здание железнодорожного вокзала на стоянку такси. Парни в сером лениво проводили чету взглядами, уделив главное внимание девушке в провокационной мини-юбке. Как только приезжие удалились за пределы слышимости, Петренко подмигнул младшему: