– Благодарю вас, – церемонно сказал генерал-полковник. – Ну а теперь прошу всех занять места в автобусе. Мы проедем на место и пронаблюдаем сброс вашего хозяйства, товарищ Кузьмичев.
Полковник встал и коротко поклонился. Честь имею!
Автобус прокатился по улице Ленина, нырнул под задравшийся шлагбаум и прибавил скорости на шоссе.
– Дед, – разнесся по автобусу звонкий детский голос, – а ты мне подалок пливезес-с?
Кузьмичев улыбнулся и перегнулся через спинку сиденья, за которым изящно выгибалась лебединая шейка Аллочки.
– Это чей такой младший научный сотрудник? – спросил он девушку.
Девушка улыбнулась, блеснув зубками, и приблизила к полковнику свою головку.
– Это профессорский внук, Шурик, – объяснила она. – Трофим Иваныч всех уверяет, что «Александр Сергеич» прославит советскую физику. Весь в деда!
– Как это Лядов его пропустил? – хмыкнул Кузьмичев.
– Исключительно по малолетству! Шурику еще пяти нет.
Георгий послушал громкий шепот «деда Трофима», убеждавший внучка разговаривать потише, улыбнулся и стал любоваться сразу двумя видами – Аллочкой впереди и лесными пейзажами, достойными кисти Шишкина, стелившимися за окном.
В меру худенькую девушку украшали весьма заметные выпуклости грудей, высоких и тугих вприглядку. Лес же был темен и непроницаем, как будущее.
– Подъезжаем! – обернулась к нему Алла.
Кузьмичев улыбнулся и подумал: а не приударить ли за этой симпатяшечкой?..
Автобус свернул с шоссе и закачался на грунтовке.
Лес приблизился махом, окружил со всех сторон, зашуршал по кузову метелками трав, распустил еловые лапы. И вдруг чащоба поредела, разошлась, словно занавес, открывая просторную равнину с редкими, хилыми деревцами вразброс.
А потом впереди возникло и стало расти совсем уж ни с чем не сравнимое сооружение – огромные сверкающие на солнце кольца, открытые в небо параболоидом, глубокой чашей. Ее поддерживали, выстроившись по кругу, решетчатые вышки.
– Это она! – возбужденно сказала Алла. – Гиперканальная станция!
– А Д-установка где? – проявил информированность Георгий.
– А это и есть Д-установка, это как бы синоним ГКС. Там, внизу, под кольцами Д-камер, восемь инверторов поля, их отсюда не видно просто. Я сюда как в будущее езжу! Вы только представьте – сто сорок девять светолет! По Эйнштейну не получалось, что «перепрыгнуть барьер» – это возможно, но Трофим Иваныч терпеть не может поклоняться «святому Альберту» и создал совершенно новое исчисление – репагулярное. А уж сколько мороки было, чтобы этот репагулюм одолеть технически… О-о!
Чем ближе подъезжал автобус, тем выше в небо вырывалась станция. Выполненные из красноватого металла, ее кольца были усеяны лючками, решетками радиаторов, отводами кабелей и толстых пучков разноцветных проводов, и еще чем-то, совершенно непонятным, но для науки важным. В полосатой тени установки прятались восемь конусов величиной с двухэтажный дом, выкрашенных масляной краской.
Автобус по наклонному пандусу спустился в бункер.
– Приехали! – бодро сказал Трофим Иванович.
Все вышли. Те, кто уже присутствовал на запусках, сразу поспешили к перископам, новички же не знали лучшего способа, чем топтаться на месте.
– Кузьмич! – позвал Марк. – Идите сюда.
Кузьмичев подошел и глянул в предложенные окуляры перископа. Видно было хорошо – вся громада гиперканальной станции умещалась в поле зрения, захватывая клок неба.
– Сейчас… – прошептал Виштальский.
– Готовность два! – прозвучало в репродукторе.
– Внимание! – громко сказал Воронин, и полковник удивился – такая властность и твердость прозвучали в голосе профессора.
– Энерговоды – полная мощность!
– Есть полная мощность! – откликнулись операторы за пультами.