- Ты за неё неровно дышишь? Так шо стоишь как поц с мытой шеей? Мадемуазели! – Сергей ввинтился внутрь женской четвёрки, ничуть не смущаясь, что барышни на пять-семь лет старше. – Не претит ли вам провести вечер с двумя пролетариями междупланетного труда?
- Таки шо делать, когда господа съехали, остались одни пролетарии? – совершенно в тон ему ответила пухловатая девушка с кудельками чёрных завитков под кокетливой красной шляпкой. – Зови меня Роза!
Он расцвёл.
- И шо я имею сказать, любезная барышня… Я дико извиняюсь, но такого бутончика с марципанчиком, как ваши ротик и щёчки, не увидишь даже на Дерибасовской!
Бутончик представила остальных, приглянувшаяся Георгию назвалась Элизой. Безо всякого авто одессит поделил женщин надвое, и будто само собой получилось, что у входа в подвальчик неподалёку от Ордынки каждый из мужчин сопровождал одну спутницу. Две «лишние» испарились.
Вино там подавали ординарное крымское, никакого Чинзано и в помине не было, люд сидел простой, как водится – изрядно шумел. Георгий помалкивал и лишь иногда поддакивал, бросая взгляды на Элизу. Щебетали Серёжа и Роза.
Даже после второй бутылки юный болтун не сказал ничего, что мог бы взять на карандаш чей-то шпион, окажись он за соседним столиком. Речь он вёл в основном «за искусство», и тема ракет здесь была неисчерпаема. Синематографический трест «МосСинема» заявил о начале съёмок фильма «Русские на Луне», зачем-то с приглашением голливудских примадонн. Писатели кинулись строчить романы о звёздных войнах, поймав волну: издатели готовы были выхватывать рукописи о космосе прямо из рук и печатать сумасшедшими тиражами.
- Серёжа, душа моя, а вы привезёте мне камушек с Луны? Лучше всего – брильянтик!
- Шо вы, дорогая Роза Соломоновна. Со всей радостью, но… Если только доживу лет до ста.
- Бросьте, бросьте, - девушка замахала пальчиками. – Полно вам скромничать! Только в феврале напечатали об открытии академии, и вот – ракеты летают над Москвой. Осталось сделать такую же, но бо-ольшую, и вы там!
- Та не… - Сергей изобразил смущение. – Моё дело мелкое, поднеси-подай… Отпили-привинти. Вот герр Тилль у нас – герой, аж страшно. Военлёт весь с себя… Верно гутарю, Жора?
Блондинка глянула испытующее и чуть насмешливо, с каким-то исследовательским интересом, отчего Георгий смутился больше, чем от подначки ехидного пацана.
- По-совести признаться, в ближайшие годы попасть на Луну мне светит не больше Серёжи.
- Понятно, - хмыкнула Роза. – Место в ракете купили богатенькие. Как тот с фаэтоном или его красавчик-дружок.
- Барон? Таки да, этот мутный точно сможет. Будет первым междупланетчиком. Если только перед ракетой никто дверцей не хлопнет, а то наше ходячее несчастье откинет копыта.
Георгий пнул соседа ногой под столом – ему не нравилось, что Серёжа, чуть не угробивший Ренненкампфа, ещё и превращает это в шутку.
Потом проводили девушек. Они работали вместе в некой оптово-бакалейной конторе, целыми днями колотили по клавишам ундервудов и от этого звались «пишбарышнями». Жили также вместе, снимая меблированные комнаты.
- Не перестаю удивляться тебе, Жора, - задумчиво произнёс Серёжа по пути к Измайлово. Во время серьёзных разговоров его одесские закидоны проскальзывали реже. – Вроде ж не мальчик, на войне был, таки семья не из последних. Шо робеешь на каждом шагу? Даже с девицами – глазами крутишь, дышишь паровозом, чуть не слюни пускаешь, а слово сказать или, спаси Боже, руку цапнуть, прям как гимназист с Ришельевской, готов зареветь и бежать к маменьке.
- К маменьке… Тут ты, конечно, преувеличил. Но не без этого.
Георгий смолк, они как раз миновали бульвары, где особенно часто попадались подозрительные личности вроде встреченных в первый день.
- Гляжу, со мной за жизнь ты тоже не хочешь…
- За жизнь? – Тилль огорчённо махнул рукой. – А какая жизнь? Жил я только когда летал, знал, есть дело – бить бошей… После войны я сплошное ничто. Пописывая рассказики, слез с отцовской шеи. Мне скоро тридцать, а я ничего, понимаешь, друг ситный, ни черта не добился! Здесь мы ковыряемся в… как ты говоришь – в мадам сижу. Пороховые ракетки древние китайцы пускали. Мы не двинулись дальше той бомбёжки Батума. Дамочкам камень с Луны? Дудки. Скорей нас разгонят к едреней фене.
- У-у, какие мы впечатлительные, - протянул Серёжа. – За три месяца, два из которых лили бетон, ты ждал прорыва к звездам? Пожалуй, моя Розочка Соломоновна смотрит на жизнь реальнее.
- Какое к звёздам, Серёжа! Должен быть шажок вперёд. Хоть бы маленький, муравьиный.
- Не разводи пожиже. Будет тебе шажок, - он вздохнул и добавил, словно был старше лет на десять. – А с бабами давай решительнее. Я вот с Розой договорился забежать к ней вечерком, пока твоя Элиза задержится с подружками. И Роза задержится, если надо, она же понятливая.
- Сразу? Не могу, - покачал головой Георгий. – Я не такой. И, думаю, Элиза тоже не такая. Молчи!
Сергей и не думал спорить, хоть имел другое мнение. В портовом городе взрослеют рано, у каждого свой срок.
Глава восьмая. Казимир Семенович
Мелкая тень взобралась на крыльцо барака. Рука медленно потянула дверь, пришелец явно старался не скрипеть…
- Кто здесь?!
В лицо ударил резкий электрический луч, щёлкнул взводимый курок.
- Та я это…
Серёжа прикрылся рукой.
- Шляешься незнамо где!
- Шо, у нас комендантский час, гражданин директор? Я за это скажу – вы нас не предупреждали.
Засядько убрал револьвер. Световое пятно опустилось к ногам.
- Думать надо. Дело у нас, сам понимаешь, опасное, крутятся всякие вокруг подозрительные. Взрывчатые, опять-таки, вещества…
- Та понял я. Коль дело серьёзное, можно барак и щеколдой замкнуть. Сразу спокойнее, - чувствуя, что вот-вот нарвётся, он переменил тон. – А вы шо не спите, Александр Степанович? Ой вей, так каждую ночь сторожите?
- Есть кому… Нет. Думаю вот. А, ладно. Иди спи.
Услышав речь, по связности явно не восходящую к Цицерону, Серёжа присел на крыльцо и вытащил папироску.
- Ночь то какая… Звёзды – точно в Одессе над лиманом. За шо думаете, Александр Степанович?
Полковник опустился рядом.
- Да всё о том же. Как сделать, чтоб наши ракеты соизволили лететь прямо? – он тоже закурил. – Думал, не изобретать ничего. Раз пушкари нашли способ – придавать вращение снаряду, нужно закрутить ракету! Но как?
- Шо-то я вас не понимаю. Говорили же давеча – если ставить косые сопла, часть энергии сгорания уйдёт на сторону.
- Помню! – Засядько раздражённо махнул рукой с папиросой, описав огненную дугу в ночи. – Думал вот сделать стартовый каркас не прямым, как на линкоре «Февраль», а чтоб закрутку давал. И чтоб перья стабилизаторов через пазы шли, через них вращение… Не понятно? Если угодно ко мне пройти, покажу на эскизе.
- Та не. Не дело это… Извиняйте, гражданин директор.
- Почему? – военный среди цивильных инженерных самоучек чувствовал себя порой неловко. Оттого пришедшей в голову идеей поделился с самым молодым и неавторитетным. Тут – на тебе, критика.
- Сила ракет в простоте установки. Шо оно нам даёт, та закрутка? Та не много. Увеличим дальность, точность, чует моя… В общем, точность уменьшится.
- Наверно, - нехотя согласился Засядько.
- А стабилизаторы… Они ж тормозить будут вращение… Но… - Серёжа умолк.
- Что – но? – не вытерпел полковник.
- Но их же заставим крутить снаряд как у порося хвостик. Коль задние кромки отогнуть.
Темнота скрыла целую гамму гримас на лице Засядько. Это же такое простое, очевидное решение! И до него не додумался весь их коллектив, а этот оборванец с жалким училищем за плечами смог… Невероятно!
- Сергей, послушайте меня внимательно. Буду всемерно обязан, чтобы вы никому… Слышите? Никому, в том числе Тиллю, ни слова не говорите. Ни про этот разговор, ни про идею со стабилизаторами.