— Да, есть вопрос! — согласился Станислав. Оперативная работа по наземному старту в какой-то степени выветрила из головы столь глобальные помыслы, но подсознательно мысль о практической целевой значимости пилотируемой программы не покидала меня.
Решил пообщаться с директором ИЦ им. М. В. Келдыша академиком А. С. Коротеевым. Договорился о встрече. С Анатолием Сазоновичем были давно знакомы. Как ни странно, но наши встречи проходили в основном на аварийных комиссиях. Не секрет, что в ракетном деле иногда возникают проблемы. Единицы надежности в технике не существует. Так вот, при аномальном полете ракеты или космического аппарата всегда создаются аварийные комиссии по нахождению причин аварии и выработке рекомендаций по недопущению впредь таких ситуаций. Порой найти причину аварии бывает чрезвычайно сложно. Поэтому в комиссии входят, как правило, опытные специалисты. В особо сложных случаях председателем комиссии назначался академик А. С. Коротеев.
Его методичный подход к разбору ситуаций и, особо хочется отметить, логика мышления позволяли достигать успеха.
— Что за вопрос? — встретил меня А. С. Коротеев, жестом предлагая присесть за столик.
— Хочется узнать ваше мнение.
— Как-то загадочно. О чем?
— О космонавтике, конечно. Можно вопрос?
— Конечно.
— В чем вы видите национальную задачу российской космонавтики? Сопоставимую с полетом американцев на Луну или, скажем, с проектом «Энергия — Буран», МКС. Что это сегодня?
— Хороший вопрос. Трудный. Все хотят видеть конкретную отдачу, забывая, что есть наука познания Вселенной.
— Это вообще, а конкретнее…
— А каково ваше мнение?
— Да вот прорисовывалась, как мне казалось, крупная задача по добыче энергетики в космосе и передаче ее на Землю. Ведь вопрос энергетики всегда актуален.
— Это верно.
— Но, к сожалению, переговоры с В. Е. Фортовым.
А. Е. Шейдреным мой пыл остудили. Мне кажется, что космонавтика должна найти такую национальную задачу, которая конкретно двинет прогресс и в других областях промышленности.
— Очень хотелось бы. До получения энергетики из космоса далеко. Вспомните Севастьянова с его «Гелием‑3» с Луны. Идея была, но нереальная. Я бы сказал, фантастическая. На мой взгляд — нужно двигать атомную энергетику в космос. На сегодня без нее не обойтись, особенно при полетах к Марсу. Мы с вами (с РКК «Энергия») работаем над такими проектами. Подключайтесь.
— Это технические средства реализации, а не целевая задача полетов.
— Согласен, но без этого мы не продвинемся дальше в космосе. Мне кажется, что полеты в космос, это, в первую очередь, служение науке. Посмотрите, сколько открытий сделал телескоп «Хаббл», который вывели астронавты на «Спейс-Шаттл». На земле такие открытия просто невозможно сделать. Поэтому длительные полеты использованием ядерных реакторов позволят узнать еще многое о Вселенной.
— Значит, наука? — Думаю, да!
— Но вы, президент Российской академии космонавтики, можете собрать академиков и поговорить на эту тему.
— Мысль интересная. Надо подумать. На том и разошлись.
Примерно через месяц после этой встречи в Центральном научно-исследовательском институте машиностроения (директор Г. Г. Райкунов) было организовано совещание по проблемам пилотируемых полетов. Вот, думаю, хорошо! Там и попробуем разобраться!
На совещание были приглашены все видные ученые в области космоса. Это академики: директор Института космических исследований Л. В. Зеленый, директор ФГНУ «Государственный научно-исследовательский институт прикладной механики и электродинамики» Г. А. Попов, директор Научно-исследовательского института ядерной физики им. Д. В. Скобельцына М. И. Панасюк, директор Института геохимии и аналитической химии им. В. И. Вернадского Е. М. Галимов.
Начались выступления. Много говорили об успехах астрофизики в обработке информации со спутников‑автоматов, о технических средствах полета на Луну, к астероидам, к спутникам Марса и т. д. Все доклады свелись к анализу состояния исследования космоса при помощи автоматических аппаратов. Создалось впечатление, что все напрочь забыли основную тему совещания. О пилотируемой космонавтике — ни слова!