— Проверь, есть ли связь с блоком на переходной орбите или круговой, — прошу В. Глухова по телефону, — и сообщи.
— Да мы перестроили антенны, ждем сигнала.
Томительно тянутся минуты.
— Связи нет.
Косвенно все говорило о беде. Снова связываюсь с центром управления.
— Ни на одной орбите связи ни с блоком, ни с аппаратами нет.
Подъехал командующий. Вид озабоченный. Да и у всех настроение упало. В зале заседаний В. П. Ремишевский собрал членов госкомиссии. Долго ждали генерального с «Хруничева».
Вид у него растерянный. В. П. Ремишевский четко и уверенно раздавал поручения. Это касалось организации исследований причин аномальной работы носителя, сообщений в прессу, отправки полетного задания в Москву на проверку, уточнения исходных данных, по которым велся расчет полетного задания. Ведь первое предположение — были ошибки в полетном задании.
Вечером того же дня основные члены госкомиссии самолетом «Хруничева» вылетели в Москву. Е. Межирицкий по телефону дал команду своим специалистам задержаться на работе, чтобы к утру был разжеван вопрос по полетному заданию.
— Ты не волнуйся, — подошел к Ефиму, — разберетесь. — Не сомневаюсь, — грустно констатировал он, — до встречи.
Доложил В. А. Лопоте.
— Кто виноват?
— Не мы. Блок еще не включал свою двигательную систему.
— Войди в комиссию. Она наверняка будет создана. Доложишь.
— Хорошо.
Команда РКК «Энергия» вылетела в Москву на следующий день. Настроение было отвратное. Случилась беда с «Протоном» — это наша общая беда. Ракетчик никогда не будет злорадствовать по поводу несчастья у коллеги. Завтра такое же может быть у тебя. С аэродрома сразу на работу.
Звонок от генерального: — Говорят, мы перетяжелили блок на полторы тонны. — Как это?
— Не знаю, проверь.
Поднял своих проектантов. Все подтвердили массовые характеристики блока. Их выдали в полетное задание, и они согласованы с ГКНПЦ им. М. В. Хруничева.
Позвал К. Попова.
— Проверьте все паспортные данные, формуляры, акты заправки. Все поднимите: тарировочные характеристики баков, протоколы взвешиваний, надежность датчика уровня, не ошиблись ли с установкой.
Работа закипела. Доклады проектантов: все посчитано правильно, уровень в баке окислителя рассчитан в соответствии с тарировочными характеристиками, горючее залили в бак полностью, как требовали инструкции, и слили дозу на весы. Проверили заправку двигательной установки обеспечения «запускнорма». Подняли паспорта всех агрегатов, все соответствовало штатным характеристикам.
Откуда взялся перевес? Логика и дополнительный анализ показали, что могли быть только излишки жидкого кислорода. И вновь, в третий раз проверяем расчеты уровня жидкого наполнения в баке окислителя. Расчеты у Н. Чекмарева правильны, но все равно пригласил к себе и лично проверил.
— Какие сведения по датчику заправки?
— Что-то темнят в 24 м отделении. Вот уже третий час не дают информации, — как-то горестно констатировал К. Попов.
— Что там может быть?! Ведь датчик устанавливает по своей шкале процент заполнения. Мы же не первый раз заправляем. Уже более 300 пусков сделали, и ни разу датчик не отказал. К тому же на ДМ‑03 он продублирован.
— Какие-то особенности, наверное, есть.
— Мы же летали с таким датчиком на 17 С40 и на ДМSLБ (были такие модификации «разгонника»).
— Летали.
— И что поменялось?
— Не знаю.
Уже после 9 часов вечера пришел начальник отделения 24 Александр Мартынов. По виду было понятно, что он принес неприятные вести.
— Кажется, проблема с уставкой на датчик.
— Мы не первый раз летаем с таким датчиком.
— Изменилась конструкция установки датчика.
— Не понял.
— За счет проставки в верхней части бака. — Принесите чертежи, разговаривать на пальцах не привык.
Принесли чертежи.
— И где эта проставка?
— В этой модификации ее нет, а на 17 С40 была. — И что же?
— Рассчитали уровень по подобию с 17 С40. В этой модификации датчик заглублен в бак примерно на 200 миллиметров больше. Могли посчитать неправильно уставку.
В это не хотелось верить. Уставка рассчитывается по элементарной формуле. Определяется процент использования градуировки датчика, как отношение величины заглубления датчика в зеркало жидкости к общей длине датчика. Уровень жидкости записан в формуляре на изделие. Проверяли не раз. Расчеты точные.
С чувством подавленности уже около 10 часов вечера поехал домой. Звонок генерального конструктора: