Узлов спросил:
— А как же полковник Громов? Значит, его не будет?
— Не волнуйся, позвоню, прикатит, еще и генерала прихватит. Зови, зови Катюшу.
— Есть! — козырнул Узлов.
Степан посмотрелся в маленькое зеркальце, проверил, все ли пуговицы застегнуты. За дверью послышался шепот, похоже было, что Узлов уговаривал Катюшу. «Девчушка стесняется, а этот бык, видимо, и не догадывается», — затревожился Бородин. Он вышел из-за стола и, открыв дверь, пригласил их в кабинет.
— Заходите, заходите. — Он взял под руку Катюшу, провел к столу. — Садитесь, товарищ Зайцева. Я вас слушаю. — И упрекнул себя: «Уж слишком я официально, служебное. Вытер платком шею, покосился на Узлова: чего этот-то стесняется.
Узлов молчал. Молчала и Катюша. Ее лицо то краснело, то бледнело. Опущенные по швам руки, казалось, искали опоры.
— Вы все же присядьте, — сказал Бородин.
Но она не села. Губы ее чуть дрожали, большие темные глаза выражали крайнюю растерянность.
— Мы женимся, — сказала она и, присев на стул, отвернулась. — Просим вас, товарищ подполковник, прийти к нам на свадьбу... с Еленой Васильевной. — Плечи ее затряслись, и она, вскочив, мигом скрылась за дверью.
Узлов бросился к выходу. Бородин остановил его. Ему жалко стало девушку, и он упрекнул Узлова:
— Сам не мог сказать. Онемел, что ли? — И тут же остыл, улыбаясь, сказал: — Ну иди, иди, приглашение принято. Успокой ты ее, ради бога...
Он начал рассматривать служебные бумаги. С волнением прочитал рапорты сержанта Добрыйдень и ефрейтора Цыганка с просьбой послать их в военное училище ракетных войск. «Молодцы ребята, пусть учатся, может, после учебы вернутся в часть». Дошел до приказа командующего войсками округа о снижении в воинском звании на одну ступень Малко. Громов успел написать резолюцию: «Объявить всему офицерскому составу, вызвать Малко, вручить лейтенантские погоны». Сам Громов уехал на пять дней, сказав Бородину; «Решай все вопросы, придется тебе тянуть мою лямку до назначения нового командира». «Лямка» не пугает Бородина. «Это можно, даже полезно». Но ему хотелось, чтобы сам Громов объявил приказ командующего о Малко.
Он отложил этот приказ до другого раза, открыл ящик стола; там лежали лейтенантские погоны и подколотая к ним записка: «Степан Павлович! Это надо сделать в первую очередь, мы и так затянули в суете боевых пусков. Громов».
— Надо так надо, — произнес Бородин.
Он поднялся и, думая о Малко, заходил по кабинету. «У одного свадьба, у другого... позор. Вот и разберись сам, почему такое происходит? Вспомнил слова Рыбалко о снежном человеке. — Чего его ловить, этого снежного человека? К сожалению, Алексеич, есть и среди нас снежные люди. И откуда такие берутся?.. А жаль его, до боли сердечной жаль. Вовремя бы открыть ему глаза: куда ты, сукин сын, прешь, башку потеряешь! Смотришь, избежал бы позора. Ведь он, этот Малко, мог быть хорошим офицеров. Ах, Малко, Малко, как же я буду объявлять тебе приказ! Нет, подожду до завтра».
— После свадьбы, — вслух произнес он. — Нет, после свадьбы не пойдет, настроение будет не то. Для такого дела надо быть злым или безразличным. Н-да, ничего себе работенка, удружил Серега, — продолжал рассуждать, все глядя на приказ как на что-то такое, обо что можно поранить руки. Он отодвинул его локтем. — Пусть начальник штаба объявит, — решил Бородин и потянулся к телефону.
В это время постучали в дверь. Вошел Малко.
— Товарищ подполковник, по вашему вызову старший лейтенант Малко прибыл!
— Я не вызывал...
— Мне начальник штаба приказал явиться к вам...
— Ага, начальник? Ну и ну! — покрутил головой Бородин, чуть даже не засмеялся оттого, что начальник штаба так ловко перехитрил его. — Раз так, значит, вызывал... Вот приказ получен, ознакомьтесь, — сказал Бородин и удивился, что так сразу объявил, без предварительных слов: сказал, как будто и не мучился перед тем.
— Это ошибка! — закричал Малко. — Ошибка. Пуски произвел хорошо. Ошибка...
— Нет, это не ошибка.
— Как? — Перед глазами Малко закружились окна, стол, стены, Бородин, так быстро, так стремительно, что он еле устоял на ногах. — Обжаловать могу?
— Можете, пишите по команде.
— Хорошо. Разрешите идти?
Бородин открыл ящик стола, достал оттуда погоны, положил на стол, взглядом показал на них и вышел из кабинета.