Я уже освоил специальность механика-водителя. Пашка Волошин помог. Теперь, если с ним, не желаю ему этого, что-нибудь случится, ракетная установка будет выведена на огневой рубеж. Так что империалистам радоваться не придется, если мой друг, товарищ Волошин, временно выйдет из строя. Враги все равно получат свою порцию огня...
Цыганок сошел с трибуны. В зале с минуту стояла тишина. Малко пересел в первый ряд. Шахов делал какие-то знаки Узлову, видимо, просил его выступить, но Дмитрий сделал вид, будто не замечает этого. Бородин шептался с Савчуком, тот покачивал головой и все поглядывал на Цыганка.
Савчук наконец объявил:
— Слово предоставляется старшему лейтенанту Малко Михаилу Савельевичу.
Речь созрела мгновенно, как только понял смысл выступления Цыганка, вспомнились прежние взгляды генерала Гросулова на почины и «коллективный ум» в армии. Даже восстановились в памяти отдельные гросуловские фразы.
— Жизнь войск — это царство определенной регламентации, установленного порядка, — начал Малко, слегка наклонившись вперед. — Нигде, ни в одной области человеческой деятельности не требуется такой четкости, такого строгого порядка и персональной ответственности! — воскликнул он. — Да, именно персональной ответственности! — повторил оратор. — Каждый военнослужащий поставлен строго на свое место, за которое он отвечает перед народом. Вообразите машину, в которой каждый винтик на своем месте. Теперь переставьте, скажем, маховичок на место ведущей шестеренки. Во-первых, этого нельзя сделать, во-вторых, если даже и можно поменять кое-какие части местами, машина забарахлит, остановится...
— Куда он клонит? — шепнул Громов на ухо Бородину.
— Улавливаю, командир, похоже на старые речи Гросулова.
— Скажете: то машина, а мы люди! — вновь воскликнул Малко. — Верно! Люди умнее машин. И плохие мы были бы командиры, если бы смотрели на армию только как на машину, не были бы мы тогда марксистами!
— Вот теперь правильно, — заметил Бородин и полез в карман за папиросами, но, спохватившись, что он находится в президиуме, толкнул Громова в бок: — Слышал?
— Не торопись...
— Я внимательно слушал доклад и выступления. Товарищ Цыганок, разве можно переставить маховичок на место шестеренки? Он там не сработает, как и шестеренка окажется не у дел на месте маховика. Нет, успех дела определяет не взаимозаменяемость, а правильная расстановка специалистов, ответственность каждого. Учел ли это товарищ Шахов в своем научном сообщении? Думается, что нет. Он расхвалил взвод Узлова и на этом основании сделал вывод: боевые пуски можно подготовить раньше срока. А как быть, если в одном взводе хороших специалистов хоть отбавляй, а в других кот наплакал?.. Вот и пусть мне ответят, как быть? — Он окинул зал: ракетчики молчали, и Малко понял, что и на этот раз его речь не останется без внимания. Сходя с трибуны, он пожалел о том, что на собрании нет генерала Гросулова, как бы тот поддержал его!
Когда собрание закончилось. Малко подошел к Бородину.
— Разве я не прав? — спросил он.
Степан обратился к Савчуку:
— Петр Захарович, волнуется товарищ Малко, ответь ему, прав он или нет. — И, видя, что Савчук в затруднении, сказал: — Придумали вы, Михаил Савельевич, насчет маховиков и шестеренок, от них давно отказался даже Петр Михайлович Гросулов. Солдаты высшую математику изучают, с электроникой на «ты», а вы — «шестеренки»! Старая песня, и не вам ее петь. Что касается расстановки специалистов, надо подумать, возможно, вы и правы. Будет свободное время, зайдите ко мне. — Бородин подал руку Малко: — Заходите.
После открытого партийного собрания собрались и комсомольцы подразделения, в который входил взвод лейтенанта Узлова. Цыганок страшно удивился тому, что на нем первогодок Гросулов вызвал его на социалистическое соревнование. Костя не только удивился, но и обиделся: «Салажонок, ты попотей годика два, потом меряйся силами». По представлению Цыганка, «противник» явно был не тот, кто мог бы распалить его в борьбе за освоение новой техники: «Не та вешка, на которую можно равняться».