Я молча кивнул главой.
— Тогда надо сообщить обо всем Комитету. Он вышлет кого-нибудь забрать нас. Правда, времени в обрез. Но другого выхода нет.
— Вы можете связаться с Комитетом по радио, товарищ Троянов? — спросила Жанна.
— Я сейчас же попробую, — ответил я.
Вернувшись в кабины ракетоплана, я включил передатчик. Но он не работал! Я с яростью хлопнул себя по лбу: ведь передатчик брал ток от тех же самых аккумуляторов, которые питали и геликоптерный механизм. За время нашего безнадежного полета на геликоптерных винтах аккумуляторы исчерпали свою энергию почти целиком. Тока теперь хватило бы только на питание маленького приемника, а не такого мощного генератора передатчика… Почему я раньше не подумал об этом? Почему я не дал радиограмму до того момента, как испортился ракетный двигатель?..
Тихий звонок приемника привлек мое внимание, и я машинально включил репродуктор. Взволнованный голос настойчиво повторял:
— Пилот Троянов! Пилот Троянов! Где вы? Пилот Троянов, где вы?..
Комитет спасения Земли искал меня, а я был бессилен ответить ему и даже попросить помощи. Тем временем репродуктор продолжал вызывать:
— Пилот Троянов, отвечайте! Где вы?..
— Почему же вы молчите, товарищ Троянов? — услышал я голос Жанны. — Они же ждут ответа. Скажите, где мы, что с нами.
Жанна неслышно вошла в кабину и стояла позади меня. Я развернулся к ней и ответил, с трудом подбирая слова:
— Передатчик не работает. Нет тока. — Жанна молча смотрела на меня, когда я через силу добавил: — У нас нет возможности спастись…
Мне стыдно признаться в этом. Я, пилот Троянов, о смелости которого писали все газеты, растерялся и потерял способность владеть собой. Женщина, Жанна Пелюзье, в этот момент показала себя тверже чем я. Она положила руку мне на плечо и сказала:
— Не впадайте в отчаяние. Может, еще удастся помочь нашей беде.
Я едва припоминаю то, что было потом. Мы сидели на траве вокруг ракетоплана. Стенуа нервно курил папиросу за папиросой. Жанна непрестанно срывала тонкие и высокие стебельки травы, мяла их и отбрасывала. Помню, старый профессор неторопливо сказал:
— Думаю, землетрясение нам не угрожает. Губительным может стать для нас потоп, когда огромные волны ринутся на сушу. Мы на восточном берегу Аргентины. По всем признакам, три исполинские волны прокатятся по этим равнинам на сотни километров…
Я машинально добавил:
— И превратят нас в искалеченные, истерзанные трупы…
— О нет, товарищ Троянов: от нас просто ничего не останется, — мрачно и иронически отозвался Стенуа.
Неожиданно Жанна живо вскочила и побежала к ракетоплану, бросив нам на ходу:
— Я не знаю, что будет дальше. Но я хочу, по крайней мере, знать, что творится на севере!
Ей никто не ответил. Только Стенуа, взглянув в свою записную книжку, все так же иронически, тихо сказал мне:
— Сейчас час дня. Через десять часов нас уже не будет…
Он не докончил фразы. В кабине ракетоплана заговорил репродуктор. Его звуки показались мне насмешкой: которую пользу они могли дать нам, отрезанным от всего мира, эти сообщения?
…первый взрыв ядерных бомб выбросит в космическое пространство всю Антарктику, расположенную в пределах восьмидесятой параллели. В этом круге залегает вечный полярный лед и южная оконечность земли Виктории. Первый взрыв будет самым слабым из трех. Второй взрыв выбросит область вплоть до семидесятой параллели. Земля потеряет значительные территории: она выбросит в пространство всю землю Виктории, гору Эребус, землю короля Эдуарда и южную часть земли Александра Первого. Третий, сильнейший взрыв бомб, заложенных по Полярному кругу, выбросит в космос острова Киту, часть островов Скотта, остров Петра Первого, половину земли Александра Первого, земли Эндерби, Кемпа, Вильгельма Второго и Вилкинса. Внимание! Комитет спасения Земли снова предупреждает всех, кто находится в пределах стокилометровой береговой океанской полосы. Эта полоса — под самой большой угрозой трех океанских волн, которые возникнут вследствие взрыва и, очевидно, послужат причиной огромных разрушений. Внимание! Через десять минут слушайте дальнейшую информацию».
Профессор Пелюзье поднял руку и спокойно, будто продолжая начатую фразу, произнес:
— Значит, моя мысль верна. Надо спасаться от потопа. Мы находимся всего километрах в пятидесяти от океана. Как защитить себя от волн?..
Стенуа и я молчали. Возле меня стояла банка консервированного молока, которую я машинально взял в руки. И внезапно неожиданная мысль промелькнула в моей голове.