- А я и не говорю, что вы что-то натворили, молодые люди, нет, - тихим голосом прошипел старик, но Джим очень хорошо его услышал и понял. - Я вас приглашаю. На представление.
С этими словами штыри в заборе без чьей либо помощи изогнулись дугой, обмякли, открыв широкий лаз, куда могли бы по желанию протиснуться и Билл, и Джим, и Шайя, и даже грузная, толстобрюхая Ангелина.
- Твой отец - торговец пряностями и специями, верно? - вдруг ткнул старик сухим пальцем в грудь Джиму.
- Ага, - кивнул Джим. - Он самый. Как и дед.
- Деда твоего, к сожалению, я не знал, - улыбнулся половинкой рта старик. - А вот отца твоего я хорошо запомнил.
- Вы тоже покупаете у него?
- Нет, парень. У нас с ним когда-то были совсем другие отношения.
- Я могу его позвать! - Джим обернулся и почти был готов помчаться за отцом.
- Не нужно, ребята, не нужно, - зачавкал беззубым ртом старик, затем запустил руку за пазуху и достал два билета. - Сеанс через двадцать минут. Я вас настоятельно приглашаю.
И, подмигнув единственным глазом, старик медленно развернулся и побрел восвояси.
- Я, кажется, обделался, - пропищал Билл. - Ты его рожу видел?
- Видел, - выдохнул Джим, сжимая в кулаке бумажки. - Уродский урод.
- Настоящие уродцы там, - словно услышав ребят, что никак не могло быть правдой в виду большого расстояния и полушепота, коим и прошипел Джим, старик обернулся и ткнул коротким пальцем то ли в сторону шатра, то ли в сторону ярмарки.
Джим глянул на перекошенного брата и проскочил сквозь дыру. Он никогда прежде не был так близок к своей мечте.
- Подожди! - пискнул Билл из-за спины. - Я с тобой.
Места возле выхода были ужасны, стулья скрипели, угрожая развалиться при первом же неосторожном движении, но ребята были рады и этому. Десять рядов были забиты под отказ, несколько зевак стояли у выхода, кашляя гадким дымом на весь зал. Не успел Джим откинуть свое сидение, как свет погас.
- Выходят! - пискнул Билл.
На сцену вышла девушка, почти выплыла, не отрывая ступней от пола. Туман, скорее всего искусственный, закручивался вокруг нее спиралью. Джим хотел верить, что туман - то здесь настоящий, как и на улице, но гудящая дымовая пушка говорила об обратном. Почти нагая, девушка не стеснялась своего тела. Наоборот, она выставляла его напоказ. Лишь несколько полосок ткани прикрывали ее грудь и талию. Тело ее красиво извивалось, все движения и жесты были совершенны и точны. Под ритм барабанов она вышагивала по сцене. С последним же ударом подняла глаза. Под самым куполом зажглись факелы.
Ребята раскрыли рты.
Девушка же, не опуская головы, спрыгнула с помоста, схватила какого-то счастливчика из первого ряда и под улюлюканье собравшихся вытащила за руку на сцену. Парень улыбался, махал своим в зале, показывал неприличные жесты. Его звездный час настал, и парень этим наслаждался. Если бы разрешалось двинуть кого-нибудь со сцены ногой в грудь (того, например, кто кричит, что «на сцену вытащили дебила, возьмите меня»), то он непременно бы это и сделал.
- Мы с тобой, Гаррет! - подбадривали его дружки, поднимая вверх стаканы с пивом и разбрызгивая пену. - Покажи этой красотке настоящие фокусы!
Красотка же усадила Гаррета на стул, завязала глаза, хлопнула в ладоши и испарилась.
- Ты видел? - ахнул Билл. - Исчезла!
- Это они спланировали, - махнул головой Джим на сцену, где знакомый старик с удивительно целой головой что-то шаманил за спиной у Гаррета.
- Это он когда успел починиться? - свистнул Билл, забравшись с ногами на стул.
- Магия, - только и успел сказать Джим, как зал загудел.
Джим, чтобы лучше видеть происходящее, последовал примеру брата и запрыгнул на стул верхом, вообразив его ездовой улиткой.
На сцене как раз стало происходить что-то фантастическое. Из дальнего угла разноцветной вереницей, один за другим, выскакивали небывалые твари. Они перекатывались, подпрыгивали, дергались из стороны в сторону, но держали общую линию. Одни из них были похожи на гигантских насекомых, скомканных и упакованных в неподходящие тела, на освежеванных коров с сотнями глаз и десятком беззубых пастей. Где-то за кулисами лаял кнут. На сцене рычали и стрекотали жвалами.
Среди них был и человек. Жирный, раскормленный на убой хомо сапиенс, превратившийся в однородную массу из кожи и жира, он замыкал эту процессию, раздавая пинков самым нерасторопным и бестолковым тварям. Уродливые, мерзкие, тошнотворные на вид, они выстраивались вереницей, спиралью, стягиваясь в плотный круг вокруг Гаррета. Тот же, на время лишенный зрения и слуха, вертел головой во все стороны, хватал руками воздух перед собой, но не вставал со стула и не пытался убежать, будто получил команду, подавившую его волю и разум. Увидь он все это воочию, выскочил бы отсюда по головам, пролез бы через щели, вскарабкался бы по фермам и выскочил через дыру в куполе. На месте Гаррета, подумал Джим, он бы лишился голоса, затем воли, а потом и разума. Нет, Джим не был трусом и неженкой. Просто он всегда чересчур верил во всю эту сверхъестественную кухню, в магов, чародеев и злобных фокусников, что питаются грудными младенцами.