— Я ответил на твой вопрос? — спросил Вайларк, поворачиваясь к Андрею, лицо которого приобрело густой свекольный оттенок.
Андрей мотнул головой в знак согласия, и тут дверь снова распахнулась. Солдат с множеством нашивок на рукаве протянул Вайларку какую-то бумагу. Ментор пробежал ее глазами, лицо его стало неприступным. Он строго посмотрел на Сашку.
— Диаманда Карьети осуждена сегодня Императорским судом на пятнадцать лет тюремного заключения, — сообщил Вайларк и покинул палату.
25
Зал суда по величине был не меньше Хранилища и тоже круглый. Только в отличие от Хранилища здесь в куполе были прорезаны длинные узкие окна. Обширное пространство мраморного пола огораживал барьер, за которым поднимались ряды деревянных скамей, разделенных проходами на три секции.
Боковые секции амфитеатра до отказа заполняли зрители. В центральной разместились судьи — шесть человек в черных мантиях, по трое с каждой стороны от сухой строгой дамы, чья мантия была белой. В полу зала сверкал металлом огромный треугольник с лучами, расходящимися из центра к вершинам.
Сашка с Андреем в сопровождении Вайларка прошли от массивных дверей по короткому коридору и остановились точно на пересечении лучей. Гул голосов в зале стих, Вайларк поклонился.
— Ваша честь…
Андрей поклонился следом. Сашка нервозно кивнул и тут же уставился на Хавелока, который сидел в первом ряду со знакомым эмпаротом и двумя служащими в ливреях.
Сердце у Сашки тяжело забилось. Он почувствовал, как его охватывает гнев, но ничего не мог с этим поделать. Глядя на наглую ухмылку Хавелока, он крепко сжал кулаки. Хорошо поставленным голосом женщина в белой мантии спросила о чем-то Андрея, Сашка не расслышал, о чем. Он разобрал только ответ: «Бабушку звали Нелла Фалькон…»
Улыбка с лица Хавелока сошла, он бросил на Андрея настороженный взгляд. И еще один, когда тот заявил, что является гражданином Империи. Затем Андрей сообщил, что отец его, Владимир Фалькон, родился здесь и зарегистрирован под этим именем. А потом зал зашумел, взорвался возгласами, и только тогда Сашка с усилием отвел взгляд от Хавелока.
На лицах судьи и тех, кого Сашка мысленно назвал присяжными, читалось потрясение. Как и на лицах многих людей, заполнивших зал; некоторые из них вскочили на ноги, чтобы лучше рассмотреть Андрея.
Когда шум стал спадать, Андрей звучно произнес:
— Именно так, мой отец сердар-демон. Моя бабушка сердар, мой дед — демон. Я не знаю его настоящего имени, но все зовут его Джокер.
Гул голосов смолк. Наступила гробовая тишина. Утратив всю свою невозмутимость, судья спросила, подавшись вперед:
— Ты… уверен в этом?
— Уверен, — ответил Андрей. — Можете спросить его самого.
Судья немедленно отдала распоряжение служащему, и тот понесся вон из зала. Обернувшись к ней, Хавелок произнес с удивлением:
— Ваша честь, вы собираетесь допустить демона на открытое заседание?
— Именно это я собираюсь сделать, — громко и отчетливо сказала судья.
Народ в зале заволновался. Примерно треть собравшихся поднялась с мест и стала пробираться к дверям. На лысине Хавелока проступил пот. А Сашка, вспомнив, что Вайларк в разговоре с Андреем назвал Джокера дедом, подумал, почему же он никого не предупредил?
И вообще откуда Вайларк знает об этом? Как и мать, ведь она совсем не удивилась тогда на кухне в отличие от всей этой толпы. Мать знает, Вайларк знает, да и тетя Зина тоже давным-давно знает, судя по всему, а ее объяснения про визит в санаторий только отмазка. Но что этих троих может связывать?
И тут Сашку пробил пот не хуже Хавелока. Он с трудом заставил себя не смотреть на стоящего рядом Ментора, ведь Сашкины мысли мог прочесть эмпарот! Поэтому он обрадовался, когда судья обратилась к нему. Не разобрав вопроса, Сашка выпалил:
— Я знаю, что мою мать зовут Минодора. Я предполагаю, что моего отца зовут Филь…
Судья подняла ладонь.
— Вам не надо доказывать свое гражданство, суду известно, кто вы, — сухо сказала она. — Будьте внимательней к моим словам. Я сообщила, что по просьбе Мастера Хавелока первым сегодня рассматривается дело о вашем участии в разрушении бассейна с Сотерисом седьмого июля прошлого года. Судебный эмпарот уже снял с Мастера подробные показания, и ваша вина не вызывает сомнений. У вас есть, что сказать суду в свою защиту?
«Ах, вот значит как! — со злостью подумал Сашка. — С него уже показания сняли! Ну, это мы еще посмотрим…»
— Да, у меня есть что сказать суду, — бросил он в самодовольное лицо Хавелока. И, не выдержав, он закричал на весь зал, тыкая в Хавелока пальцем: — Я обвиняю этого человека в попытке убийства моей матери и тетки! Также я обвиняю его в убийстве еще одного человека, хоть он и не гражданин вашей Империи!
Вайларк дернул Сашку за руку, оборвав на полуслове. Зрители в зале зашептались. Судья откинулась на спинку скамьи. Сидевший рядом с ней массивный мужчина с породистым высокомерным лицом произнес нравоучительно:
— Это и ваша Империя, юноша! А возгласы ваши не имеют никакого отношения к рассматриваемому делу. Мы успеем к ним вернуться, если раньше вы не потеряете права гражданства.
Остальные присяжные переглянулись и согласно закивали. Легкая тревога в глазах Хавелока растаяла. Он снисходительно улыбнулся. Под многочисленными взглядами Сашка чувствовал себя мухой на тарелке. Но он не собирался сдаваться.
— Это одно и то же дело! — выкрикнул он, шагнув вперед и снова тыча пальцем в Хавелока. — Этот человек убийца, и я могу это доказать!
Он тут же подумал: «Батюшки, где я возьму эти доказательства?». Шум в зале усилился. В глазах Хавелока опять мелькнула тревога. Вайларк оттянул Сашку назад, а присяжные хмуро закачали головами и принялись тихо переговариваться. Судья медленно поднялась во весь рост.
— Вы забываетесь, — ледяным тоном произнесла она и так посмотрела на Сашку поверх длинного острого носа, что тот сразу вспомнил завуча своей школы. — Вы присутствуете на Императорском суде в качестве обвиняемого в тяжком преступлении. Если вы продолжите нам мешать, с вами поступят так же, как с Диамандой Карьети, вашей родственницей. А именно — вас выведут из зала, и суд продолжится уже без вашего участия. Вы меня поняли?
Сашка кивнул. Во рту у него пересохло, поэтому он произнес не очень связно:
— Можно один вопрос?
— Можно, — садясь на место, разрешила судья.
— Моя тетя… Она тоже обвиняла Хавелока в убийстве? За это ее и удалили из зала?
Брови судьи недовольно сомкнулись. Вайларк прошептал Сашке:
— Мастера Хавелока…
С неприятной ухмылкой, откинувшись на спинку скамьи, Хавелок глядел на Сашку, сцепив костлявые пальцы на животе.
— Да, именно так, — ответила судья сухо. — Но оказалось, что ей нечем подтвердить свои слова. Возможно, при других обстоятельствах суд назначил бы слушание, но не после того, как она собственноручно отняла жизнь у четырех человек. Сердару, тем более такому жестокому, нет веры.
Последние ее слова сразу и до конца объяснили Сашке всю подлую хитрость Хавелока. Тот знал, что мать с тетей Зиной сердары, и поэтому послал вперед столько солдат. Слишком много для трех человек и слишком мало для двух чистокровных сердаров. Он выигрывал по меньшей мере в том, что открыто разоблачал их, но не это ему было нужно. Он надеялся, что какое-то количество солдат погибнет, если не все, и дополнительно приготовил свою засаду.
Хавелок был уверен, что мать с тетей Зиной окажут сопротивление. Он сильно надеялся, что они одержат победу над солдатами. И тогда, убив их из засады, он решал все свои проблемы. Он устранял угрозу в лице тети Зины, он реализовывал старый план мести, он выступал защитником своих сограждан от злобных чудовищ, и он оставлял Сашку одного. Чтобы без помех добраться до него позже.
Сашка уставился на Хавелока, понимая, что у него будет только один шанс — за спиной вдоль стен коридора стояло четверо солдат и совсем не мечи были в их кобурах. Сашка ничего не мог с собой поделать, он просто не в силах был простить: чудовище сидело перед ним, и его надо было уничтожить. Но за мгновение до того, как он прыгнул, тишину прорезал отчаянный Машин крик: