— У тебя бульон на носу, — неубедительно отмазывается он, набивает полный рот риса, чтобы была веская причина игнорировать вопросы и Черен махает рукой на не первую странность коллеги.
После обеда остается еще добрых десять минут личного времени, и они молча допивают кофе, размышляя каждый о своем.
В кафе шумно, люди вокруг смеются и громко болтают, жизнь идет своим чередом.
— Ты мог бы мне сказать, есть ли у Хенджина и Минхо причины недолюбливать друг друга? — она нарушает тишину за их столиком первой и сверлит Ли взглядом, старается уловить малейшее изменение мимики.
Феликс начинает заметно нервничать: стучит ногтями по столу, часто моргает, закусывает нижнюю губу.
— Причина есть, но они не враги друг другу, если тебя это интересует, — уклончиво отвечает он, всем видом демонстрирует, что продолжать разговор об этом не хочет.
— Мне это важно знать, не просто так спрашиваю, — давит Черен.
— Если кратко: они раньше дружили, потом случилась спорная ситуация, в которой каждый счел, что его обидели. Подробнее я не могу рассказать, это не моя тайна, спроси у них сама. Хенджин твой друг, Минхо – парень, не понимаю, зачем мы с тобой обсуждаем это.
— Они не объясняют, — вздыхает Черен, игнорируя слова про парня. Она, хоть и сдружилась с ребятами, личную жизнь с ними не обсуждала, а потому не хотела ни подтверждать, ни опровергать предположения. — Странно все это.
Феликс не отвечает и вскоре они возвращаются в офис, где их очень ждут коллеги, потому что работы невпроворот.
***
После работы и дороги домой она лежит на своей кровати, слава богу заправленной, даже не сняв деловой костюм, в позе морской звезды. Настроения нет, да и откуда ему взяться, если день был хуже некуда, а выходных не предвидится. Сама обещала – сама виновата. Черен шевелит большим пальцем в дырке колготок, похоже, пора на педикюр. Может быть, и на маникюр разориться? Яркий алый цвет, будто пальцы в крови, вот, что ей подойдет.
Никаких связных мыслей в голове нет, все распадается при любой попытке анализировать, какая-то беспросветность впереди.
Она переворачивается на живот, берет в руки мобильный, доселе отброшенный куда-то к подушкам и открывает соцсеть с фейка, чтобы узнать последние новости.
На страничке Субина радостная новость: он долго готовился и, наконец, сделал предложение девушке, в которую влюблен. Их свадьба уже в процессе подготовки и совсем скоро они станут одной семьей.
Что ж, вести хорошие, значит, скоро появятся деньги и можно будет помахать ручкой «Ред Лайтс», если ничего не изменится и Минхо так и будет нервировать ее на работе дальше. Жалко только новых друзей, но с ними общаться можно и не находясь в одном офисе.
О том, что такие связи обычно рушатся очень быстро, Черен удобно для себя забывает.
Она отбрасывает телефон от себя подальше, падает лицом в кровать и плачет. Зачем? Да хрен его знает, одиноко, обидно, но это полностью ее ответственность и выбор. Вымещать злобу не на ком, а покрывало стерпит размазанную по нему тушь и сопли.
Руки чешутся написать Субину, проверить, а вернется он по щелчку пальцев или нет? Останавливает лишь данное господину Муну обещание и возможность недосчитаться костей за его неисполнение, так что потешить самолюбие или разбить его на осколки в этот раз не выйдет. Ей самой Субин не нужен на самом-то деле, она прекрасно это понимает, просто, видимо, с головой беда, или Черен – обычная сука, она не стремится обелять себя в своих глазах, предпочитая честность перед собственным эго, хотя и этот завет она выполняет через раз.
Она берет телефон снова, лезет в галерею и смотрит оставшиеся в облаке фотографии из прошлой жизни: ни на одной Черен не кажется счастливой для тех, кто ее знает. Но действительно близких людей почти нет, а для остальных она выглядит как минимум довольной на тех снимках, преимущественно из старого офиса. Работать под началом Субина было вообще-то здорово, она отлично выполняла проекты, он был доволен, так и познакомились.
В шторке оповещений зависло сообщение от Минхо, где он спрашивает, свободна ли она вечером субботы. Черен отвечать не торопится, да и как знать, будет ли вообще: планов у нее никаких нет, но к чему Ли эта информация? Сближаться с ним опять она не планирует, понимает, что в этом огне сгорит заживо.
Телефон начинает разрываться звуками йодля, невольно Черен улыбается, этот контакт – единственный, для кого она изменила мелодию входящего.
— Да, Хенджин? — отвечает она, стараясь не хлюпать в трубку.
— Киснешь там? — скорее утверждает, чем спрашивает тот. Он уже давно понял, что Пак из дома почти не выходит, разве что на работу, да она и сама не особо скрывала свой образ жизни.
— В отличии от некоторых, я отработала полный рабочий день и пытаюсь отдохнуть. — возражает она, тут же со вздохом добавляет, — Да, кисну.
— Знаю, что сможет поддержать твое здоровье и развеселить, — голос Хвана звучит оптимистично до такой степени, что хочется его ударить. Сам, небось, валял балду полдня или плел очередные браслетики. У Черен уже запястья не хватает на весь подаренный бисер.
— Пошли в спортзал?
Тяжкий стон невольно вырывается из груди девушки: предложение не оказалось заманчивым.
— Может, сходим, соджу попьем? — забрасывает она удочку, но эта рыбка из не очень тупых.
— Давай все же поправим здоровье, а не будем его окончательно разрушать, — Хенджин ломает надежды беспечно, даже не замечая этого. — Вечером там мало народу, можно и в бассейне поплавать и на тренажеры без очереди попасть. Плюс у нас корпоративная скидка в пятьдесят процентов от стоимости посещения, пошли!
Черен еще некоторое время для приличия мнется, но в итоге соглашается, ведь делать все равно нечего, только лежать и жалеть себя, продуктивности — ноль. Они договариваются встретиться в фреш-баре и заканчивают разговор.
Она с толикой горечи вспоминает, как на подобное свидание ее звал Минхо, берет купленную им форму и переодевается сразу в нее. Собирает сумку, умывает лицо, подкрашивает ресницы и брови водостойкой тушью.
— Лучше уже не будет. — в зеркале отражение не радует, круги под глазами и нездоровая бледность, — А, плевать, за здоровьем и идем.
Хенджин торопливо тянет какую-то бурду цвета детской неожиданности из стакана и косится на телефон, проверяя время.
— Чего ты так нервничаешь? — удивляется Черен, наблюдая за спокойным обычно парнем.
— Думаю, успею ли пересмотреть шоу на выживание после спортзала, — отмахивается тот. — Неважно.
Она кивает согласно и тоже смотрит на свой телефон: до тренировки по пилатесу еще добрых пятнадцать минут и время поговорить у них есть.
— Есть разговор, — начинает она и видит, как Хенджин весь собирается в кучку, будто готовится отражать атаку, ведь никто не любит, когда диалог начинается с этой фразы, что сулит неприятности. Но она вовсе не на него собиралась нападать.
— Ну, давай поговорим, — делает вид, что морщится из-за очередного глотка смузи.
— Это насчет Феликса, — Черен подмечает, как Хван мгновенно расслабляется, становится привычно раскованным. — Он опять странно себя вел и это пугает. Не в первый раз замечаю, что он пялится, когда я ем, прямо не отрываясь. Это сложно игнорировать, сегодня в столовой…
Хенджин не дослушивает ее до конца, хохочет, держась за живот, привлекает излишнее внимание других посетителей. Черен замолкает и смотрит на театр одного актера, ждет, когда парень успокоится и все объяснит. Она допивает свой классический апельсиновый фреш, успевает еще раз проверить время, ставит будильник на завтра.
— Прости, — Хенджин утирает слезу, — это на самом деле не очень смешно, но, раз мы все друзья, думаю, что могу тебе сказать, что у Феликса есть некоторый фетиш на людей, которые едят…
— Но я ни разу не замечала, чтобы он так смотрел на кого-то еще!
— Ты просто не видела, как он с Чанбином обедает. А в компании он все же старается держать себя в руках.