— Я могу остаться и проверить, что там с твоими ляжками без одежды, — он широко улыбается, явно довольный своим стремным подкатом. — Могу вообще все посмотреть, не только их. Кажется, в районе груди полновато…
Черен останавливает цепкие лапы на подлете к бюсту и раздраженно цокает.
— Тебя ждет водитель, топай уже. Спокойной ночи.
Она подталкивает Хвана наружу и закрывает за ним дверь, не обращая внимания на недовольное бухтение разочарованного парня, после чего идет к окну. Убедившись, что пьяный товарищ погрузил тушку в такси и поехал домой, она, не раздеваясь, ложится на диван и долго смотрит в потолок, глупо улыбаясь. На душе почему-то стало теплее и Черен не может понять, что конкретно этому виной: Хван Хенджин или несколько бутылок соджу.
***
Неделя, полная тревожных переживаний и рутинных забот, наконец подходит к концу. Черен приходит на работу пораньше, чтобы разгрести перед выходными почту и не оставлять гору писем тем, кто заменяет их с Хенджином в нерабочие дни. После того, как она сама отпахала субботу и воскресенье, ценить тружеников сменного графика стала намного больше, уважение к их стойкости и работоспособности взлетело до небес.
Наученная горьким опытом, она проверяет все свои отгрузки за сегодня и за вчера, убеждается, что все в порядке и облегченно выдыхает: обжегшись на молоке дуешь на воду, и она не верит сама себе после одной ошибки.
Хенджин напротив о чем-то оживленно разговаривает по телефону, его губы пересыхают, он часто облизывает их, отчего они сохнут еще больше, и в результате возникает порочный круг. Черен не может не любоваться развернувшейся картиной, залипает на парня с лицом блаженной идиотки, отложив на пару минут работу, давит в себе желание незаметно щелкнуть его на камеру телефона. Все, что с ним связано кажется зефирно-легким, опошлять нет никакого желания, хотя сам Хван только к тому и стремится. Несмотря на все, что между ними случалось по пьяной и не только лавке, несмотря на очевидную симпатию Хенджина и свою собственную заинтересованность, Черен не спешит переводить их подростковый флирт с редкими эпизодами рейтинга восемнадцать плюс во что-то более серьезное. Неловкости между ними не осталось никакой, а вот недосказанности — достаточно. Чаши весов не склоняются ни в какую сторону, а потому Черен просто застывает в этом прекрасном моменте, когда тебе кто-то нравится больше, чем просто друг.
Переглядки с Хенджином — единственное, что отвлекает ее от Минхо на работе, переписки с Хенджином в социальных сетях – единственное, что отвлекает ее от тяжких дум о Минхо дома. Минхо становится все меньше в ее голове и жизни, Хенджина — все больше.
Витания в облаках прерывает хлопок двери: Феликс и Чанбин пришли на работу, как всегда вместе, но почему-то без типичных улыбок на обычно счастливых лицах. Даже наоборот, оба парня держатся дергано, а Чанбин еще и как-то странно, вперевалочку идет к рабочему месту.
Черен приветливо машет им, получая в ответ кивок от старшего из этой парочки твикс и кривую неискреннюю улыбку от младшего. Пак мгновенно ощущает острое желание посплетничать, реализации которого мешает все еще болтающий по телефону Хван. Она нетерпеливо и громко стучит ногтями по столу в ожидании, когда он уже закончит.
— Ты что-то хотела? — Хенджин снимает гарнитуру, растирает пальцами покрасневшие от давления наушников ушные раковины и заправляет выпавшую прядь волос за ухо в тридцать пятый раз, Черен считала.
Пак оглядывается по сторонам, проверяя, нет ли поблизости кого-нибудь, и громким шепотом спрашивает:
— Не знаешь, что случилось у Феликса и Чанбина?
Хенджин непонимающе смотрит на нее, чешет затылок, вспоминая.
— Да вроде все в порядке было, вчера ночью слали свои упоротые мемы в общий чат и лайкали их друг другу.
— Это да, но взгляни сам, они странно себя ведут.
Чанбин действительно кажется каким-то насупленным и странно подвижным: хмурит брови, то закидывает одну ногу на другую, то наоборот, расставляет неприлично широко, потеет. Феликс без конца косится в его сторону, но, стоит им встретиться взглядами, быстро делает вид, что заинтересован чем-то другим. Парни не разговаривают, не перебрасываются картинками в общем чате, и вообще делают вид, что незнакомы.
Хенджин и Черен начинают сгорать от вопросов примерно к полудню, строят предположения о том, что могло стать причиной ссоры между этими голубками. Со слов Хвана, он никогда не видел, чтобы ребята вообще хоть раз всерьез дулись друг на друга больше пятнадцати минут. Они были как инь и ян: противоположности, которые идеально сочетались. Магниты с разными полюсами, неизменно тянущимися друг к другу.
Черен победно вскрикивает, когда выясняется, что у нее и Феликса опять совпало время обеденного перерыва. Она салютует Хвану рукой на прощание, клянется мамой выведать максимально возможное количество информации, чтобы всласть посплетничать, и торопится на выход: Феликс, печальный, со скорбно сгорбленной спиной уже куда-то свалил. Потеряшка обнаруживается в коридоре, сиротливо ждущим лифта в гордом одиночестве. Черен хлопает по его плечу со всей дури, и Феликс визжит, демонстрируя неожиданно высокие ноты. Он держится за сердце и осуждающе смотрит на скомкано извиняющуюся и не менее испуганную его реакцией Черен все время, что они спускаются на лифте.
В столовой достаточно оживленно и они не успевают толком поговорить, пока разглядывают вывески над прилавками с холодильниками. Началась неделя индийской кухни и меню пополнилось десятком новых позиций, названия которых Черен с трудом может прочитать даже про себя.
— Даже не знаю, что взять, — чешет затылок Ли. — Глаза разбегаются от разнообразия.
— Рекомендую попробовать цыплят тандури, — вдруг вмешивается стоящий в очереди за ними мужчина в возрасте. — Здесь делают гораздо острее, чем в самой Индии, пальчики оближешь!
Феликс ощутимо вздрагивает, бледнеет и часто-часто моргает. Он выдавливает из себя очевидно искусственную улыбку, вяло благодарит непрошенного советчика, но берет себе непонятные фрикадельки в йогуртовом соусе и несколько лепешек чапати. Черен выбирает бирьяни и мысленно молится, чтобы острота этого блюда не заставила ее слишком потеть, потому что на новой блузке следы будут слишком заметны для окружающих. В следующий раз надо будет не забыть наклеить специальные вкладыши от пота.
Они выбирают свободный столик в углу, что вообще-то неслыханная удача: как правило такие укромные места всегда заняты.
— Феликс, малыш, что случилось? — встревоженно спрашивает она, прерывая затянувшуюся тишину.
— Все в порядке, — безучастно отвечает тот и кладет в рот фрикадельку.
Черен делает ход конем: роняет изо рта кусочек курицы, рассыпает рис, пачкает подбородок соусом и неспешно облизывает губы. Она устраивает целое представление, которое любой человек, кроме Феликса, охарактеризовал бы емким выражением «жрет как свинья». Но все тщетно, и огонек, едва вспыхнувший в глазах Енбока при виде этой картины, гаснет, не успев разгореться.
Пак раздраженно вытирает грязное лицо и руки влажными салфетками, ими же собирает еду со стола и идет за напитками. Без ста грамм хотя бы кофе тут не разобраться.
Она агрессивно ставит перед Феликсом большой стакан моккачино, а перед собой — маленький с эспрессо, грозно надвигается на Ли и требует:
— Рассказывай давай.
Феликс оценивает обстановку как небезопасную, дергает плечами, смотрит по сторонам, проверяя, нет ли рядом греющих ушей коллег и знакомых. Таковых не обнаруживается и он, в очередной раз трагически вздохнув, сообщает:
— Я обидел Чанбина.
Черен фыркает на очевидный факт и смотрит на экран мобильника: у нее максимум двадцать минут, чтобы раскрутить Феликса на откровение.
— Конкретнее! Может я смогу чем помочь.
— Тема деликатная, можно сказать, интимная, — почти шепчет Феликс.
— Я видела твой член, — Черен укладывает свою руку поверх руки Феликса и пристально смотрит ему в глаза. — Ты можешь мне доверять.