— Ты, хоть и с золотой ложкой во рту родился, но в курсе, какие цены на жилье в этом городе. Квартира, пусть и в отстойном районе, стоит столько, что на нее обычному человеку пахать всю жизнь нужно.
— Черен… — Хенджин беспомощно смотрит на любимую, желая получить хоть какие-то комментарии, но так как воды в рот набрала, лишь плачет все больше и больше.
— Деньги ей дал отец Ким Субина, чтобы она от него ушла. Господин Мун не хотел такой невестки, предложил откуп. Она согласилась, и скоро получит еще одну часть обещанных денег. Эта девушка — охотница за деньгами, не обольщайся и будь настороже, я тебя предупреждал.
— Я не верю тебе, — глаза его говорили обратное, Ли сумел поселить в нем сомнение.
— Сколько времени прошло между тем, как она узнала о состоянии твоих родителей и тем, как вы начали встречаться? — Минхо бьет наугад, но попадает точно в цель. По тому, как вздрогнул Хенджин, он понимает, что не ошибся в предположениях. — Ей от тебя нужно тоже самое, задумайся.
— Скажи же что-нибудь? — Хван больно вцепляется в ее предплечье и трясет руку, стараясь обратить на себя внимание погрязшей в слезах девушки. — Это правда?
— Я люблю тебя, и я не охотница за деньгми, — Черен жалко шмыгает покрасневшим носом, звучит она неубедительно. — Что касается квартиры и Субина — это правда.
Хенджин отшатывается от нее как от прокаженной. Он практически слышит, как рушатся все воздушные замки, которые он построил.
— Как будто сам святой, — морщит нос Минхо. — Ты за ней начал ухлестывать только чтобы мне насолить и отомстить за Йеджи. Ты такой лицемер, Хван.
— Что? — Черен просто хочет, чтобы это оказалось неправдой, сколько ударов она может выдержать за раз?
— Здесь все друг друга стоят, — выносит вердикт Минхо и встает из-за стола. — Вы испортили мне аппетит, пойду работать.
Он уходит, оставив за собой одни разрушенные отношения, два покалеченных сердца и недоеденный тост.
========== Часть 16 ==========
Комментарий к Часть 16
Ну вот и все, последняя глава перед вами, я кончила🙃
Черен угрюмо плетется по заваленному мусором проулку, небрежно размахивая завернутой в бумажный пакет бутылкой с местным дешевым ромом. На сгибе локтя второй руки у нее висит плетеная сумка с едой, которую, она купила заранее зная, что вряд ли поест. Аппетит и хорошее настроение покинули ее сто сорок три дня назад, уступив место апатии и бытовому пьянству.
Она перестала испытывать страх, а потому, вместо того, чтобы пойти в свой отель по ярко освещенной улице, полной туристов, громкой музыки и жизни, она выбирает сократить дорогу и чесать по подворотне без единого фонаря, рискуя сломать ноги, зацепившись за старую покрышку, коих тут набросано немало.
Тощие собаки с выпирающими ребрами, что роются в больших кучах мусора ее не пугают, она знает, что не интересна им, как и ее бутылка алкоголя, как и ее авоська с местными фруктами. В импровизированном гараже из плохо сбитых досок с натянутым на них тентом стоит какой-то невысокий юноша, он вытирает снятой майкой взмокший лоб и пытается завести свой байк, но тот лишь хрипит, пердит и испускает зловонный дым из выхлопной трубы. Парень не выглядит опасным, он тонкий как ивовый прут, но Черен не верит первому впечатлению и все-таки ускоряет шаг. Крохи ее былого рацио вопят о том, что сдохнуть изнасилованной и расчлененной в чужой стране не совсем то, для чего ее родила мама.
В своем коротком белом платье она слишком хорошая мишень, яркое пятно в этой тьме, и понятно, что если бы кто-то захотел сделать ей неприятно, то уже бы сделал. Черен отпивает рома для храбрости, косится на парня, пытаясь телепатически передать мысль, что готова сделать из своей бутылки розочку и всадить ее ему в глотку поглубже, если того потребуют обстоятельства. Она почти бегом пролетает мимо него. Юноша удивленно смотрит ей в след, фыркает, и в очередной раз убеждается, что все туристы -долбоебы.
Вынырнув где-то сбоку из мрачной подворотни, Черен выдыхает от облегчения: вокруг уже ставшая привычной толпа людей всех национальностей, они ходят туда-сюда, дрейфуя от палатки с фастфудом до палатки с сувенирами. Она проходит вдоль высокого железного забора, состоящего из острых железных кольев, аккуратно забирается по каменным ступеньками и, наконец, попадает в отель. На ресепшн пусто, времени третий час ночи и здесь все закрыто. Черен громко топает шлепками по глянцевому керамограниту, выходит через арку в густо засаженный цветами дворик и держит прицел на второй корпус, где находится ее номер. В небольших бассейнах, коих тут три штуки, по одному на каждый корпус, плещутся дети и их пьяные родители. Черен зло ругается себе под нос, она бы тоже не прочь освежиться, но не в такой компании. Мелкие ящерицы ползают по тамбуру перед номером, громко жужжит холодильник, из которого опять кто-то спер ее пиво, а Пак думает, что в рот она ебала эту гостиницу, которая не тянет даже на две звезды.
В номере тихо и горит бра, подсвечивая занимающую всю стену фреску сомнительной художественной ценности, кондиционер безуспешно пытается разогнать духоту и жар, в комнате дышится тяжело. Черен включает люстру и громко кроет матом спящего на соседней кровати парня, она знает, что тот не проснется, потому что его сон каждый раз больше похож на кому. Стоило бы распинать этого ублюдка и заставить посмотреть на результат его ублюдских действий.
Рико вновь жрал в кровати и вновь не до конца доел. От пакета с остатками картошки фри и курицы стройной колонной тянутся крупные муравьи, утаскивая на своих спинах частички пищи. Их много и Черен по-настоящему мутит при взгляде на насекомых: она их ненавидит, мягко говоря.
Кулек с остатками пиршества быстро выносится в мусорку рядом с корпусом, муравьи давятся ногой через газету и выметаются веником в импровизированный совок из коробки от печенья. Глядя на остатки устроенного побоища, Черен становится грустно: укол совести за погубленные муравьиные души в миксе с общей разрухой жизни вызывает желание выброситься из окна. Она этого не делает только потому, что живет на третьем этаже и прыжок с такой высоты грозит лишь переломами, но никак не концом страданий.
Черен идет на балкон и разваливается в шезлонге, трепетно прижимает к груди бутылку рома и смотрит на звезды. Зачем она здесь? Она не в дораме и не в голливудском фильме, каковы шансы, что безумный план сработает?
Медленно, но верно она напивается, начинает себя жалеть. Первые слезинки скатываются по щеке, пыльной после прогулки по загаженным смогом улицам. Черен хлюпает носом и достает телефон.
Она у Хенджина в блоке везде, он у нее в отместку тоже. С анонимного аккаунта она заходит в инстаграм, где единственный подписчик-Енбок.
Директ встречает сообщением от него же. Феликс, как всегда, без какого-либо стеснения прислал ей фото своей новой татуировки на лобке: замысловатая вязь по его утверждению является верным заговором на отличную потенцию и гарантирует бурную сексуальную активность аж до ста лет. Черен предпочитает не спорить с сумасшедшими и сдержанно хвалит тонкость и изящество линий, заодно спрашивает, как Феликс избегает раздражения после бритья интимных мест, мало ли, есть какие секреты.
Феликс не онлайн, само собой, поныть больше некому, а тоска рвет на части. Черен просматривает все фото Хенджина, что у нее есть на телефоне, скролит долго ленту Феликса до фоток с кулинарного мастер класса, куда они все вместе ходили, и ревет. Она чувствует бесконечную усталость, откидывает под шезлонг почти пустую бутылку и возвращается в номер, где теснит Рико на одноместной кровати. Ей так херово, что хочется сдохнуть. Вместо этого она обнимает единственного человека рядом и проваливается в беспокойный пьяный сон.
Просыпается она в одиночестве, вся в поту, простыни, на которых она спала, можно отжимать. Похоже, кондиционер все же приказал долго жить, его раздражающего хрипучего гудения больше не слышно, а балкон открыт настежь.
— Детка, я больше не хочу видеть тебя в своей кровати, — Рико выходит из ванной комнаты в легких шортах и футболке с авокадо, на голове его чалма из отельного полотенца, закрепленная, чтобы не разваливалась, кокетливой заколкой с бабочкой. — Здесь невыносимо спать даже одному.