Представление началось с упражнении всадника на старомодной неоседланной лошади. Внезапно тяготение было выключено и лошадь поднялась в воздух, болтая копытами, тогда как наездник повис, уцепившись за нее ногами. Лишившись своего веса, ни лошадь, ни всадник не могли полностью управлять своими движениями. Они оба то висели головами вниз, то лежали на боку, пока им не удалось, делая резкие движения и болтая конечностями, добраться до середины арены.
Тут конь, очевидно хорошо дрессированный, перестал шевелить ногами, и они четырьмя плетьми повисли в воздухе.
Всадник сел на спину лошади и, слегка оттолкнувшись, подскочил вместе с ней до крыши цирка, находившейся на высоте ста футов. Достаточно было ничтожного мышечного усилия, чтобы совершить такой прыжок. Затем всадник оттолкнулся пальцем от потолка и вместе с конем снова очутился на арене, чтобы тут же опять взлететь под потолок. Повторив несколько раз этот номер, всадник стал демонстрировать боковые прыжки; на этот раз он отталкивался от проволочной сетки, которой была обтянута арена: не будь ее, артист с конем мог упасть на публику.
Гравитационное поле распространялось только вверх, но не в стороны за пределы арены. Без сетки артист и лошадь, едва переступив границу антигравитационного экрана, тотчас же обрели бы свой полный вес и рухнули на землю.
Наездник делал разнообразные прыжки на арене и, будучи хорошим акробатом, всякий раз оказывался у лошади. При этом ему приходилось прикасаться к ней очень осторожно - малейший резкий толчок отбросил бы ее на противоположный конец арены.
Затем тяготение было постепенно включено снова, и всадник с лошадью плавно опустился на арену, где тяготение восстановилось полностью, и удалился под аплодисменты публики.
Второй номер представления сам Ральф видел впервые. Два искусных жонглера выбежали на арену и, когда выключили земное тяготение, один из них поставил себе на лоб биллиардный кий со старомодной лампой на конце. Потом второй жонглер выхватил из-под нее кий и отскочил в сторону. Лампа висела в воздухе, пока один из актеров не взял ее в руки.
Все номера вызывали восторг публики. Особенный успех имел акробат, использовавший биллиардный кий вместо трапеции и вертевшийся вокруг него, как если бы кий был укреплен на месте. Резкие движения акробата вокруг импровизированной трапеции создавали впечатление, будто его тело не утратило веса и кувыркается в воздухе благодаря силе тяжести.
Исключительный эффект произвел номер с бокалами из разноцветного стекла, наполненными подкрашенной жидкостью. Когда жонглер опрокинул их, жидкость не вылилась, так как не имела веса. Один из артистов, перевертывая бокалы, стал резко отдергивать их в сторону, и тогда цветная жидкость благодаря собственной инерции повисала в воздухе.
Сила поверхностного натяжения придавала выплеснутой жидкости форму шара. Жонглеры опорожнили множество бокалов, и над ареной повисла цепочка водяных шариков, подкрашенных фруктовыми соками разных цветов.
Тут они стали подходить к шарикам и выпивать их, прикладывая к ним губы. Затем они продемонстрировали эластичность водяных шариков: протыкали их пальцем, делили пополам, причем каждая половинка тотчас превращалась в шарик меньшего диаметра. Жонглеры стали поддавать их легким щелчком, и этого было достаточно, чтобы они поднимались до потолка. Ударившись о потолок, они отскакивали и возвращались на старое место, где их вновь подбрасывали теннисными ракетками.
Это жонглирование требовало чрезвычайного искусства, потому что неосторожное движение превращало водяные шары в плоские лепешки. Однако поверхностное натяжение жидкости неизменно брало верх, и возвращавшиеся от потолка шарики приобретали эллиптическую форму. Всякий раз после удара ракеткой шары мгновенно изменяли свою форму, но тут же вновь ее обретали.
В заключение жонглеры стали заталкивать один шарик в другой, так что под конец они все соединились в один. Этот большой шар вобрал в себя все разнообразные цвета, но они были подобраны так, что вместе образовали чуть мутноватого оттенка белый цвет, подобно тому как это бывает при сочетании всех цветов радуги.
В заключение на арену выбежал хоровод красивых девушек. Одновременно на середину арены вытолкнули огромный водяной шар диаметром около двадцати пяти футов, и девушки стали проникать в жидкость внутри шара и плавать. Шар осветили яркими прожекторами, а свет в зале потушили. Публика любовалась девушками, плавающими внутри кристаллически прозрачного водяного шара. Когда им не хватало воздуха, достаточно было выставить голову из шара, а затем возобновлялись упражнения в воде, не имевшей веса.
Два письма
По настоятельной просьбе Ральфа Элис с отцом гостили у него весь сентябрь. Джемс 212В 422 оказался чрезвычайно тактичным компаньоном. Если они осматривали один из крупных исторических музеев города, он всегда умел вовремя исчезнуть в поисках какого-нибудь экспоната, оставляя их вдвоем, и возвращаться он обычно не торопился. Однако дочь и ученый перестали замечать время. И хотя его отсутствие порой длилось целый час, вернувшись, он заставал их сидящими на прежнем месте, погруженными в молчание более многозначительное, чем иные слова.
Вдвоем они были беспредельно счастливы, а порознь чувствовали себя безнадежно одинокими.
Казалось, Ральф совершенно забыл о своих многочисленных лекциях, в которых он называл любовь "более или менее ароматным животным инстинктом". Теперь нельзя было найти более влюбленного, более преданного, чем он, поклонника, робеющего в присутствии своего божества. За эти несколько недель они достигли взаимного понимания.
Об их счастье знал и радовался ему весь мир. Ральф всегда пользовался огромной популярностью. Даже правитель планеты счел нужным выразить ему неофициально свое одобрение. В прошлом ученый не раз доставлял ему хлопоты. Как часто Ральф проявлял упрямство в отношении ограничений, наложенных на него в силу его огромного значения для прогресса человечества. Теперь когда ученый подпал под постороннее влияние, склонить его на свою сторону станет несравненно легче, и правитель чувствовал, что часть бремени и забот снимается с его и без того перегруженных плеч.