— Не имеет значения. — Она взмахнула рукой в воздухе. — Это, черт возьми, не имеет значения. Я не могу его продать, потому что это не принесет денег. Никому не нужна старая закусочная, которая медленно разоряется.
— Мне-мне жаль.
Дасти опустила подбородок и уставилась в пол, уперев руки в бока. На мгновение мне показалось, что она сейчас заплачет.
Я никогда не видела, чтобы Дасти плакала. Она была тверда, как сталь. Тверда, как камень.
— Я здесь в ловушке. — Когда она подняла глаза, эмоции исчезли с ее лица. Она уставилась на меня пустым взглядом, который нервировал даже больше, чем гнев. — Я сталкиваюсь со своими неудачами каждый день.
— Но «У Долли» не обязательно потерпит неудачу. Вот почему я сделала…
Она подняла руку, останавливая меня.
— Единственный способ избавиться от этого заведения — это если оно потерпит неудачу.
Я покачала головой.
— Ты хочешь, чтобы оно потерпело неудачу?
— Дело не в «если», сладкая. А в «когда». — Безнадежность в голосе Дасти пронзила меня насквозь.
Даже если бы у нее был шанс спасти закусочную «У Долли», она бы им не воспользовалась, не так ли? Что удерживало ее здесь — злость на семью? Или верность воле матери? И то, и другое? Не было никакого смысла в том, что она не продает это заведение и не уходит. Что она пожертвует своей гордостью и пойдет ко дну вместе с тонущим кораблем.
Сколько денег она вложила в этот ресторан? Как долго она будет позволять ему истощать ее?
До конца. Пока у нее не останется другого выбора.
Упрямая. Она была чертовски упряма.
— Я не хочу, чтобы ты была привязана к этой закусочной, — сказала она. — Не так, как я.
— Ладно. — Я не была привязана к этому месту. Да, мне здесь нравилось. «У Долли» был такой важной частью моей жизни, что стал частью моего сердца. Но я всегда знала, что однажды уйду.
— Ты уволена.
Я пошатнулась, и мои плечи врезались в тело Раша.
— Ч-что?
— Ты уволена.
— Ты увольняешь меня? — Это шутка? Она увольняла меня из-за каких-то дурацких листовок?
— Да.
У меня отвисла челюсть.
— Но мне нужна эта работа.
— Я тебя увольняю. Ты слишком привязалась, крошка.
— Привязалась к моей зарплате? Да, — мой голос был слишком громким, в нем слышались панические нотки. — Ты не можешь меня уволить.
Никто не возьмет меня на работу, особенно в моем положении.
Взгляд Дасти опустился на мой живот, как будто она поняла, что если уволит меня, то я действительно окажусь в затруднительном положении.
— У тебя есть время, пока не родится ребенок. А потом конец.
— Дасти…
— Я не нежная, ты это знаешь.
Нет. Она не была нежной. Но и жестокой она не была.
Это было жестоко.
Она наклонилась и подняла листовку, скомкав ее в плотный бумажный шарик.
— Это для твоего же блага, сладкая.
— Ты действительно в это веришь, — прошептала я.
— Да. — Она кивнула, затем развернулась и исчезла на кухне.
Когда дверь перестала хлопать, в комнате воцарилась душераздирающая тишина. Мое сердце ныло с каждым ударом.
Уволена. Она только что уволила меня. Она лишила меня средств к существованию, даже не задумываясь. Она отняла это у моего ребенка.
Она оставалась здесь из верности своей матери, оставалась, чтобы ее придурковатые родственники не могли сказать, что она все испортила. Все это время она теряла бизнес в надежде, что он рухнет, потому что это был результат, который они могли принять.
Какой, черт возьми, в этом был смысл?
Как могла ее преданность не повлиять на меня? После стольких лет, вот так закончилось мое пребывание в «У Долли»?
Часть меня больше никогда не хотела заходить в этот ресторан. Уйти сегодня вечером и никогда не оглядываться назад. Но мне нужна была эта работа. Мне нужны были деньги на аренду, детскую одежду и подгузники. Моя собственная гордость заставит меня вернуться сюда завтра днем на мою обычную смену.
Я была так же заперта в этом здании, как и Дасти.
— Все в порядке. — Раш обнял меня за плечи, притягивая к себе. — Дай ей немного времени.
Я проглотила комок в горле, когда на глаза навернулись слезы.
— Она не передумает.
— Она просто взбесилась.
Он не знал Дасти так, как я ее. Решение было принято. Она не колебалась.
— Я хочу домой, — сказала я, высвобождаясь из объятий Раша. — Я буду в порядке, если поведу машину.