Кому, черт возьми, я понадоблюсь в качестве соседки?
Кто захочет жить с бедной беременной официанткой, чья жизнь находилась в руинах?
У меня внутри все сжалось, и я чуть не поддалась порыву блевануть на ботинки Джастина.
— Мне нужно вернуться к работе, — пробормотала я, не дожидаясь его ответа, повернулась и выбежала из столовой, через кухню прямиком в туалет, где опустилась на колени, и меня вырвало в унитаз. Снова.
— Я отвезу тебя в больницу, — сказала Дасти, подходя сзади и придерживая мои волосы, потому что я забыла запереть дверь.
— Я в порядке.
Она цокнула языком.
— Заканчивай со своей ложью на сегодня, крошка. Ты не в порядке.
— Ладно, я не в порядке, — прошептала я, отодвигаясь от унитаза. Внутри не осталось ничего, что могло бы выйти. Я была пуста. Яма в моей душе была бездонная.
Слезы выступили на глазах, а в носу защипало. Пуста, но, очевидно, еще оставалось достаточно сил, чтобы плакать.
— Фэй. — Дасти присела передо мной на корточки, ее голубые глаза наполнились беспокойством, а лоб наморщился. Она терпеть не могла хмуриться, потому что из-за этого морщины казались глубже.
В большинстве случаев я изо всех сил старалась не заставлять ее волноваться. Многие из ее серебристо-седых волос были из-за меня.
Она беспокоилась обо мне так, как мать беспокоится о своей дочери.
И большую часть своей жизни я мечтала, чтобы моей мамой была Дасти.
Мне хотелось, чтобы все было по-другому.
Я до мозга костей желала, чтобы я никогда не встречала Раша Рэмзи.
Но загадывать желания было бессмысленно. Ни одно из моих желаний так и не сбылось.
— Больна? Сердце разбито? Или и то, и другое вместе?
Это был не грипп.
— Сердце разбито.
— Он не стоит твоих слез, — сказала Дасти.
— Дело не в этом, — мой голос был хриплым и надтреснутым.
— А в чем?
Я с трудом сглотнула.
— Я беременна.
Дасти ахнула, как будто я дала ей пощечину. Затем шок прошел, и выражение полного отчаяния на ее лице словно ножом ударило меня по сердцу.
Слезы потекли по моему лицу, когда я увидела, как разбилось ее сердце.
— О, детка. Ты уверена?
— В мусорном ведре лежат два теста, если ты хочешь перепроверить еще раз. — Я захватила их сегодня по дороге в кафе. Я плохо себя чувствовала всю неделю. У меня болела грудь, а месячные задерживались.
Дурное предчувствие, что я, возможно, беременна, наконец-то стало настолько сильным, что его нельзя было игнорировать.
— О боже. — Этого не могло происходить. Этого не могло происходить.
Но это происходило. Без сомнения.
На этот раз, когда я заплакала, я не пыталась скрыть или приглушить звук. Я расплакалась, когда Дасти притянула меня к себе и стала раскачивать взад-вперед, и промочила насквозь плечо ее бирюзовой футболки с надписью: «Закусочная «У Долли».
— Все будет хорошо, — прошептала она.
— Ну и кто из нас лжец?
Она обняла меня так крепко, что у меня заболели ребра.
— Все будет хорошо. Я обещаю.
— Не давай обещаний, которые не сможешь сдержать.
Дасти отпустила меня, обхватив мое лицо своими обветренными руками.
— Мы что-нибудь придумаем.
Я грустно улыбнулась ей, когда она смахнула слезы с моих щек.
— Я такая идиотка.
— Да.
Я наморщила нос.
— Ауч.
— Я не нежничаю, ты это знаешь.
Я набрала в легкие побольше воздуха, сдерживая слезы. Затем выдохнула, когда Дасти отпустила меня и села на свободное место на полу рядом со мной.
Она вытянула свои обтянутые джинсами ноги, и я положила голову на ее костлявое плечо. Запах ее духов заглушал запах дыма от ее последней выкуренной сигареты.
Я терпеть не могла, как пахнут сигареты. Пассивное курение впитывалось в мою одежду и волосы. В детстве я не раз вызывала насмешки в школе из-за того, что от меня пахло. Но с годами запах Дасти стал для меня утешением, вместе с дымом и всем прочим.
Я закрыла глаза, впитывая его, пока мы сидели в тишине, позволяя реальности этой ситуации витать, как туману, в этом крошечном туалете.
— Когда ты расскажешь Джастину? — спросила она.
— Какая разница? Это не его вина.
У Дасти отвисла челюсть.
— Прости?
— Помнишь девичник Ханны? Я случайно встретила парня из университета. — Не то чтобы я знала его, но я не рассказывала Дасти об инциденте со спущенной шиной.
Никто не знал, как я познакомилась с Рашем.
— Мы много выпили в тот вечер, — призналась я. — Он был милым, заставил меня почувствовать себя желанной, и он так хорошо целовался.